Под прикрытием

 Когда Маршалл прилетел в Париж, в городе шел снег, и он, добравшись до своей новой квартиры, минут десять постоял на балконе, любуясь сыпавшимися с неба огромными мохнатыми снежинками. Ощущение было таким, будто он приехал не просто в другую страну, а переместился в какую-то зимнюю сказку – до того красив был укрытый тонким снежным покрывалом город.

 Ничего прекраснее Маршалл в жизни не видел.

 Распаковав чемоданы и рассовав белье и одежду по шкафам и комодам, он отправился в ближайший магазинчик, чтобы купить себе что-нибудь на обед и на ужин. Заодно Маршалл прихватил и большую бутыль красного вина, решив таким образом отпраздновать свое прибытие в Париж. К тому моменту, когда он вернулся, снег превратился в дождь, и Стэнли, дожидавшийся его возвращения в квартире, поглядел на Маршалла с упреком. Псу нужно было погулять.

 – Давай договоримся так, – сказал ему Маршалл. – Ты пока немного потерпи, а как только дождь прекратится, я сразу же отведу тебя в парк, о’кей?

 Пес негромко заскулил и улегся в коридоре, положив голову на лапы. Предложение хозяина ему явно пришлось не по вкусу, но другого выхода пес не видел и вынужден был смириться с неудобствами.

 Не прошло и часа, как дождь закончился. Маршаллу, слегка размякшему в тепле, выходить на улицу не особенно хотелось, но делать было нечего – приходилось держать слово, и он надел куртку потеплее, а шею замотал шерстяным шарфом. В Париже оказалось намного холоднее, чем в Вашингтоне, но воздух был чистым и бодрил, как хорошее вино.

 Стэнли погода не нравилась, но он резво поскакал за хозяином. Маршалл уже знал, где тут парк – видел его из окна такси, когда подъезжал к дому, и сейчас постарался выбрать самую короткую дорогу. Они были уже около парковой ограды и приближались к входным воротам, когда Маршалл заметил впереди высокую привлекательную блондинку, она тоже шла в парк. На поводке она вела небольшую белую собаку, а под мышкой держала с виду жестяной чемоданчик. Купив входной билет, блондинка решительным шагом двинулась в глубь парка. Походка у нее была легкой и грациозной, и Маршалл почувствовал себя заинтригованным, хотя рассмотреть лицо девушки ему так и не удалось.

 Войдя в парк, он последовал за незнакомкой, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы она не подумала, будто он ее преследует. Стэнли, однако, был решительно не согласен с подобной тактикой. Видя впереди маленькую белую собачку в розовом ошейнике, он рвался с поводка, стремясь нагнать ее. Маршаллу пришлось приложить немалые усилия, чтобы сдерживать Стэнли, но он справился, и дальше они двигались сравнительно медленно. Блондинка же продолжала шагать вперед, не снижая темпа, и какое-то время спустя пропала за поворотом тропы. Маршалл невольно ускорил шаг и вскоре снова увидел девушку, но не на дорожке, а на небольшой поляне за тянувшимися вдоль нее кустами. По зимней поре листвы на кустах не было, однако ему никак не удавалось разглядеть, что она делает там, под кустами. Сначала Маршаллу показалось, что она опустилась на колени, чтобы убрать за своей собакой, которая сидела чуть поодаль, с любопытством наблюдая за хозяйкой, но потом он понял, что дело не в этом. Блондинка выкопала в земле глубокую яму, и он спросил себя – зачем? Кое-что разъяснилось, когда она взяла кофр и, опустив в яму, стала забрасывать его землей. Маршалл даже остановился, чтобы понаблюдать за ней подольше, но потом смутился и, напустив на себя самый независимый вид, медленно пошел дальше. Ему удалось хорошо рассмотреть девушку: она была изящной и очень красивой, но в ее лице – особенно в момент, когда она опускала ящичек в яму – было что-то бесконечно печальное. Губы ее беззвучно шевелились, и Маршаллу показалось, что она молится, но в следующее мгновение лицо девушки переменилось, сделавшись спокойным и безмятежным. Прицепив поводок к ошейнику – теперь он видел, что это был щенок французского бульдога, – она легко поднялась с земли и зашагала упругой походкой человека, который только что сбросил с плеч тяжкое бремя, и Маршалл невольно спросил себя, что же могло быть в чемоданчике?

 Наблюдать за людьми и подмечать все необычное и подозрительное он умел очень хорошо – это были основы его профессии. Поведение блондинки насторожило Маршалла, хотя понять, в чем тут дело, ему не удавалось. Будь у него возможность понаблюдать за ней еще немного, и он, быть может, во всем разобрался бы, но в парке больше никого не было, и Маршалл боялся, что она заметит его интерес. Меньше всего ему хотелось напугать незнакомку, которая могла быть ни в чем не виновата, поэтому он только вздохнул и двинулся к выходу. Стэнли уже сделал все свои дела, да и погода не располагала к долгим прогулкам, поэтому он решил поскорее вернуться домой.

 У ворот парка Маршалл снова увидел блондинку. Она шла легкой, стремительной походкой, улыбаясь как человек, который только что закончил очень важное дело, и он почувствовал, как снова пробуждаются его инстинкты оперативного работника. Неужели, подумалось Маршаллу, эта обаятельная молодая женщина замешана в чем-то криминальном или запрещенном? Правда, на агента мафии она ни в коем случае не походила, но он-то хорошо знал, как обманчива бывает внешность.

 В чем же может быть подвох, снова спросил себя Маршалл. Чемоданчик, который блондинка зарыла в укромном уголке парка, был слишком мал, чтобы в него могло поместиться расчлененное человеческое тело. Что же тогда? Может быть, девушка просто похоронила в парке скончавшегося от старости или от болезни домашнего любимца – какую-нибудь морскую свинку или кошку? Когда она только входила в парк, ее фигура и движения действительно выдавали сугубую сосредоточенность, к тому же когда она опускала ящик в яму, ее лицо было печальным, но почему тогда сейчас она улыбалась так радостно и светло? Все вместе выглядело непонятно и… подозрительно, и Маршалл, еще немного поколебавшись, принял решение. Он привык доверять своей интуиции, а она твердила, что дело явно нечисто. Попробуем проверить, подумал Маршалл и, развернувшись, пошел назад в парк.

 Когда он приблизился к поляне за кустами, где блондинка зарыла таинственный чемоданчик, Стэнли сильно потянул поводок, словно тоже что-то почуял. Нет, его никогда не натаскивали на наркотики, но он все же был охотничьей собакой, гончей по кровавому следу, и Маршалл невольно насторожился еще больше.

 – Спокойнее, парень. Не спеши!.. – скомандовал он. После дождя земля в парке была мокрой и скользкой, а отсутствие контроля над раненой рукой настолько ухудшило его координацию движений, что он боялся свалиться от резкого рывка поводка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, Маршалл сошел с тропы и быстро зашагал к кустам. Стэнли он вел на длинном поводке, поэтому пес первым достиг загадочного места и принялся быстро рыть податливую землю передними лапами. Действовал он с таким азартом, что Маршалл невольно задумался, что такого могло лежать в коробке, что Стэнли пришел в такое возбуждение от одного запаха? Пес действительно был очень увлечен раскопками; впрочем, время от времени он все же косился на хозяина, словно ожидая от него помощи, но Маршалл только качал головой.

 – Нечего на меня смотреть, ты и без меня отлично справляешься, – проговорил он.

 Вскоре из-под земли показалась блестящая алюминиевая крышка, и Стэнли, припав на передние лапы, облаял находку. Уловил ли он запах женщины, ее собаки или того, что лежало внутри, Маршалл сказать не мог, но любопытство и инстинкты оперативника заставляли его довести дело до конца и заглянуть в чемоданчик. Конечно, выкапывать то, что другой человек закопал, было по меньшей мере глупо, но устоять Маршалл не мог. Наклонившись, он вытащил алюминиевый кофр из ямы и осторожно открыл, немного страшась того, что́ может увидеть в нем. Люди порой совершали чертовски странные поступки, поэтому в чемоданчике могло оказаться все, что угодно – вплоть до новорожденного младенца, но в ящичке Маршалл увидел только пачку старых писем и какие-то тетради. Больше ничего в чемоданчике не было, и Маршалл, с облегчением вздохнув, уже собирался снова его закопать, как вдруг заметил, что письма написаны по-испански. Этого хватило, чтобы его любопытство вспыхнуло с новой силой. Почему женщина предпочла зарыть эти письма вместо того, чтобы сжечь или просто выбросить? Допустим, письма были личными – а тетради? Что это, дневники или что-то еще?.. И даже если дневники, то почему от них понадобилось избавляться столь странным способом? Насколько было известно Маршаллу, в подавляющем большинстве случаев люди закапывали вещи только если планировали воспользоваться ими впоследствии: закапывали деньги и драгоценности, закапывали оружие, иногда – очень редко – закапывали наркотики. Бывало, закапывали документы, содержащие компрометирующую или секретную информацию, но личные письма и дневники чаще всего сжигали или рвали на мелкие клочки – тут многое зависело от темперамента владельца. В общем, решил Маршалл, не будет большого вреда, если он ознакомится с содержанием всей этой загадочной корреспонденции. Если ничего особенного в ней нет, тогда он снова закопает все на прежнем месте. Если же есть… там будет видно.

 Он аккуратно стряхнул землю с крышки чемоданчика, а яму заровнял ногой, чтобы блондинка, если ей вздумается вернуться, не заметила его исчезновения. Поглядев на Стэнли, Маршалл кривовато улыбнулся.

 – Вот так-то, дружище… – наклонился он к псу. – Да, я знаю, что это выглядит глупо, но я – бывший оперативник, и подозрительность у меня в крови. Конечно, может статься, что это всего лишь письма ее свекрови, которую она ненавидит, или дневники ее четырнадцатилетней дочери, в которых та описывает свои воображаемые любовные похождения, но… лучше самому во всем удостовериться. Как ты считаешь?

 Стэнли ничего не ответил, но поглядел на хозяина так, что Маршалл почувствовал себя конченым человеком. Параноиком, повернутым на секретности, а то и кем похуже… тяжело вздохнув, он стал размышлять дальше. На его взгляд, блондинка была слишком молода, чтобы иметь ребенка упомянутого возраста, так что письма были скорее всего от бойфренда или любовника, с которым она поссорилась. Но почему письма написаны по-испански? И почему она хранила их в алюминиевом кофре, который, насколько он в том разбирался, когда-то принадлежал какому-то летчику. В таком чемоданчике было удобно хранить самые разные вещи, а не только старые письма и тетради… Словом, вопросов пока было больше, чем ответов, и Маршалл подумал, что здесь наверняка скрывается какая-то тайна. А может, ему просто хотелось, чтобы тайна была, поэтому он и не подумал вернуть чемоданчик на место. Поднявшись, он взял его под мышку здоровой руки и, покрепче намотав на запястье поводок, зашагал к выходу, таща за собой пса. Стэнли шел за ним не слишком охотно; казалось, он глядит на хозяина с упреком, и Маршалл заговорил с ним вслух, как с человеком и близким другом:

 – Нечего на меня так смотреть. В конце концов, это ты его выкопал, а не я, так чего же ты теперь от меня хочешь? Мы не совершаем ничего дурного. Конечно, ты можешь возразить, что любопытство – не порок, но большое свинство… – При этих словах Стэнли громко фыркнул, и Маршалл посмотрел на него внимательно. – Да, я любопытен и просто обожаю совать нос в чужие дела, но… так уж вышло, приятель. Так что смирись – даже такой хозяин, как я, лучше, чем никакого.

 Стэнли гавкнул, и Маршалл принял было этот звук за согласие, но оказалось, что Стэнли просто заметил на дереве какую-то птицу, которая ему чем-то не приглянулась.

 Через несколько минут они покинули парк и шагали домой, причем Маршалл чувствовал себя так, словно только что нашел сундук с сокровищами. Ему не терпелось поскорее начать читать письма – что заставило блондинку их выкинуть? Возможно, причина была совершенно банальной, но Маршалл не исключал, что может наткнуться на что-то интересное. Про себя он решил, что, как только с письмами и дневниками будет покончено, он избавится и от них, и от алюминиевого чемоданчика, вот только как это сделать, Маршалл пока не придумал. Конечно, можно было снова закопать их на прежнем месте, но он боялся попасться с поличным. Копать яму одной рукой не слишком удобно, и если как раз в этот момент блондинка зачем-то придет в парк и увидит его на поляне…

 Ладно, потом разберемся, подумал Маршалл, опуская чемоданчик на кухонный столик дома. Вооружившись влажной тряпкой, он тщательно протер от грязи его алюминиевые бока, потом ловко открыл одной рукой бутылку вина, зажав ее между колен, и налил себе полный бокал. Вино он купил, чтобы отпраздновать свой приезд в Париж, а теперь в придачу к «Шато Марго» у него была настоящая тайна, которую ему предстояло разгадать. Чувствуя себя немного Шерлоком Холмсом, Маршалл перенес вино и чемоданчик на диван в гостиной и, достав письма, принялся читать. Начал он с письма, которое лежало в пачке сверху – у него единственного были обугленные края, и вскоре убедился, что действительно имеет дело с любовным посланием. Письмо было адресовано некоей Ариане и подписано испанским именем Хорхе. Судя по всему, этих двоих связывали пылкие романтические отношения, но никаких намеков на ссору или хотя бы разногласия Маршалл в письме не обнаружил. Каждая его строчка дышала страстью: неведомый Хорхе, словно настоящий поэт, подробно описывал совершенство тела, красоту лица, сияние глаз и чарующие тайны губ своей Арианы. Подобный цветистый стиль вообще был характерен для латиноамериканцев, и Маршаллу это было прекрасно известно, однако он все равно испытывал некоторую неловкость, читая столь страстное письмо к женщине, которую он видел своими глазами (почти сразу он предположил, что блондинка, закопавшая письма, и есть та самая Ариана, хотя кое-какие сомнения у него оставались). Все же он дочитал послание до конца и обратил внимание, что рядом с подписью Хорхе не было даты. Продолжали озадачивать его и обугленные края письма, так что Маршалл решил, что сначала Ариана хотела его сжечь, но потом почему-то раздумала.

 Сделав большой глоток вина из бокала, Маршалл поудобнее устроился на мягком кожаном сиденье дивана и взялся за остальные письма. За окном давно стемнело, а он сидел в уютной и теплой квартире, читал одно письмо за другим и не переставал восхищаться новыми и новыми эпитетами, которые человек по имени Хорхе находил, чтобы воспеть красоту возлюбленной. Похоже, подумалось Маршаллу, эта Ариана и впрямь женщина удивительная, если смогла вдохновить мужчину на подобный взлет красноречия.

 Сначала Маршалл собирался прочесть всего несколько писем (в чемоданчике их было тридцать два), но они оказались столь страстными, исполненными такой любви и обожания, что он просто не смог остановиться. Было уже за полночь, когда он дочитал последнее письмо и взялся за дневники, которые сразу показались ему куда более интересными – и более загадочными. Да, письма произвели на него сильное впечатление, но по зрелом размышлении он счел, что они слишком отдают мелодрамой. Писавший их человек по имени Хорхе слишком часто напоминал Ариане о слиянии их душ и о том, что «теперь они – одно существо», словно пытаясь убедить ее в том, что отныне она не сможет без него обойтись и должна решительно отбросить все, что связывало ее с «прежней жизнью», чтобы быть с ним. Этот посыл, выраженный почти одними и теми же словами, повторялся в каждом письме, составляя фактически основное его содержание, так что у Маршалла даже возникло подозрение, уж не пытался ли Хорхе загипнотизировать свою любовницу, внушив ей страсть, которой она на самом деле не чувствовала.

 Кроме того, ему показалось, что все тридцать с лишним писем были написаны за довольно короткий промежуток времени. В последних письмах упоминалось и о ребенке, которого Ариана носила во чреве. Ребенок почти наверняка был от Хорхе, но Маршалл довольно быстро понял, что дальнейшие отношения между ним и Арианой отчего-то не сложились или сложились не так, как ему хотелось. Напрасно он заклинал ее отринуть прошлое и идти с ним рука об руку навстречу «заре новой жизни» – если судить по тому, что Ариана (ведь это она?) закопала его письма в Париже, ни в какую новую жизнь она за этим плодовитым писателем проследовать не захотела. Теперь она, возможно, встречается с другим мужчиной, а может быть, вышла замуж, и ей, естественно, не хотелось, чтобы любовные письма пылкого латиноамериканца попались на глаза новому любовнику или супругу. Вариантов тут – без числа, один заковыристее другого. Маршалл не исключал и того, что эпистолярный рекордсмен Хорхе вполне мог быть отпетым негодяем и шантажистом, несмотря на все эти его цветистые эпитеты и клятвы в вечной любви, которыми изобиловали письма. Почему-то он казался Маршаллу человеком с не слишком здоровой психикой. «Слияние душ», требование отбросить прошлое и идти с ним рука об руку навстречу какой-то «новой жизни» и другие фразы, которые Хорхе повторял как заклинание, представлялись Маршаллу довольно выспренними и оттого – фальшивыми. Возможно, и Ариана уловила эту фальшь, благо она в отличие от него, Маршалла, знала Хорхе и могла обоснованно судить, насколько его слова совпадают с его делами.

 Дневник, который Маршалл начал читать, тоже был написан по-испански, причем написан человеком весьма образованным. Почерк автора был тем же, что в письмах – мелким, но четким и аккуратным, сразу напоминавшим Маршаллу ту каллиграфическую манеру, которую неизбежно приобретали выпускники иезуитских учебных заведений, в особенности – европейских. Не вызывало сомнений, что писал дневники все тот же Хорхе, который, возможно, был вовсе не латиноамериканцем, а испанцем, коль скоро он учился в школе Ордена иезуитов в Европе. Правда, в отличие от писем каждая строка дневника была насыщена и перенасыщена идеологией самого радикального или, лучше сказать, экстремистского толка. Хорхе писал об установлении в обновленном мире нового порядка, о необходимости уничтожения мира нынешнего, о восстании бедняков, которые должны захватить власть во всех странах и публично наказать богатых, лишив их неправедно нажитых состояний. На взгляд Маршалла, это была классическая псевдореволюционная философия, целиком построенная на громких фразах и самых примитивных инстинктах. Призывы к свержению власти богачей и коррупционеров повторялись снова и снова, так что довольно скоро Маршалл убедился, что Хорхе скорее всего принадлежал к тому типу людей, которым очень нравится слушать самих себя, плюс он страдал «комплексом бога», ибо желал единолично править миром, предварительно стерев с лица земли всех «богачей», которых он люто ненавидел. От всей это трескучей фразеологии у Маршалла разболелась голова, и он сделал перерыв, чтобы сходить в кухню и налить себе еще вина. Вернувшись в гостиную, он посмотрел на Стэнли, который задремал на коврике возле теплой батареи.

 – А мы с тобой раскопали тайник какого-то коммунистического фанатика, – сообщил ему Маршалл, потягивая вино. Пес в ответ перевернулся на спину и притворился мертвым, а его хозяин вернулся к чтению дневников. В каком порядке они были написаны, значения не имело, поэтому, покончив с первой тетрадью, Маршалл взял из чемоданчика ту, которая попалась под руку. На первых же страницах его внимание привлекли несколько абзацев, где говорилось о какой-то похищенной женщине и о выкупе, который должен заплатить ее отец. Выкуп предполагался очень большой, и Хорхе, не скрывая удовлетворения, писал, что на эти деньги он сможет финансировать свое революционное движение на протяжении нескольких лет. Что касалось женщины, то, кем бы она ни была, он явно рассматривал ее как свой талончик на питание. Держали ее в каком-то «ящике», но каждое утро Хорхе собственноручно ее оттуда «освобождал» – а потом хвастливо писал в дневнике, что скоро она будет принадлежать ему. Слова «захваченная женщина», «выкуп», «ящик» показались Маршаллу настолько зловещими, что он перечитал эти абзацы еще пару раз, но от этого описываемая ситуация не стала ему яснее. Лишь через несколько страниц Хорхе упомянул, что пленницу зовут Арианой и что он водит ее к реке, чтобы она могла помыться. Там Хорхе впервые увидел ее без одежды, что впоследствии позволило ему так поэтично воспевать «прекрасное, юное тело» возлюбленной в адресованных ей письмах.

 Теперь Маршалл окончательно убедился, что и в письмах, и в дневниках речь идет об одной женщине – Ариане. Как он подозревал, она была той самой блондинкой, которую он видел сегодня в парке. От этого ему стало еще больше не по себе, и дело было не только в том, что он оказался в положении человека, который ради удовлетворения своего нездорового любопытства сунул нос в чужие дела. Ему очень не нравилось то, как Хорхе писал об Ариане в своих дневниках. За каждой его фразой чувствовались скрываемая жестокость и безраздельная жажда обладать и властвовать. Вряд ли он любил эту девушку – ему хотелось подчинить ее себе, установить над ней полный и всеохватный контроль, чтобы повелевать ею как марионеткой. Захватить ее душу. Это было куда страшнее, чем насилие или смерть. От подобных дегенератов, как Хорхе, Маршалла бросало в дрожь. Такие способны на все – и он убедился в правильности своей догадки, когда еще через несколько страниц прочел, как по приказу Хорхе его люди убили водителя Арианы.

 В какой-то момент то, что́ он читал, заставило Маршалла насторожиться. В его мозгу забрезжила некая смутная догадка, но в чем дело, сказать он пока не мог. Что-то его тревожило, какие-то ассоциации настойчиво крутились в мозгу, но в общую картину укладываться отказывались. Маршалл упорно старался сосредоточиться, чтобы разгадать ребус, но вместо этого… заснул с тетрадью в руке – сказались и разница во времени, и нарушение суточного ритма после трансатлантического перелета.

 Проснулся он поздно. На часах было начало одиннадцатого, когда он почувствовал, что Стэнли несколько раз ткнулся носом в его здоровую руку. Ему пора было гулять, и Маршалл вскочил.

 – О’кей, парень, сейчас идем. Дай только слегка очухаюсь, – пробормотал он псу, жмурясь от вливавшегося в окна яркого солнечного света. Заскочив в ванную, он плеснул себе в лицо холодной водой и критически оглядел свою измятую одежду, но переодеваться не стал. Натянув вязаную шапочку и набросив пальто, он схватил поводок и вышел в прихожую, где, нетерпеливо повизгивая, его дожидался Стэнли.

 Бегом спустившись по лестнице, они вышли на улицу и устремились к парку. У ворот Маршалл купил себе месячный входной абонемент и, не спуская пса с поводка, быстро зашагал по дорожке. Вот и знакомый поворот… Сделав еще несколько шагов, он вдруг увидел за кустами вчерашнюю женщину, она стояла на том самом месте, где зарыла свой чемоданчик. Сегодня на ней была теплая шерстяная тужурка и красный шарф; белый французский бульдог спокойно сидел у ее ног. Маршалл очень надеялся, что она не передумала и пришла сюда совсем не затем, чтобы откопать письма. Исчезновение чемоданчика могло ее всерьез потрясти, а по меньшей мере – расстроить. К сожалению, Маршалл не мог разглядеть, что́ она делает, а задерживаться ему не хотелось, ибо он подозревал, и не без оснований, что по его пристыженному виду она сразу бы догадалась о его вторжении в ее тайну.

 Пока Маршалл соображал, как быть, Стэнли решил за него проблему. Он сразу почуял поблизости маленькую белую собачку и, сильно дернув поводок, рванулся к ней, а Маршалл, не ожидавший броска, вынужден был сделать несколько шагов следом, чтоб не упасть. Лишь у самых кустов он овладел ситуацией и вполголоса рыкнул на пса, осадив его:

 – Эй, парень, куда это ты?

 Стэнли нехотя подчинился, вернулся на дорожку, но Маршалл успел рассмотреть блондинку, которую уже начал называть про себя Арианой. Она не выглядела ни расстроенной, ни озадаченной, и он решил, что девушка скорее всего не подозревает, что закопанные ею письма исчезли.

 Успокоенный, Маршалл позволил себе замедлить шаг. Пройдя немного, он развернулся и снова прошел мимо места, где стояла блондинка. Почувствовав его взгляд, она повернула голову, их глаза ненадолго встретились, но Маршалл не увидел в них ни интереса, ни других каких-то эмоций. Казалось, Ариана с головой углубилась в свои мысли; во всяком случае, на него она смотрела отстраненно и равнодушно. А затем и вовсе отвела взгляд и не спеша двинулась куда-то в глубь парка, ведя на поводке свою белую бульдожку, а Маршалл немного побросал Стэнли мячик и вернулся домой. Покормив пса, он плюхнулся на диван и снова взял в руки дневники этого Хорхе. Вторую тетрадь, начатую вчера, он дочитал очень быстро, но не нашел там больше ничего достойного внимания: оставшиеся страницы оказались сплошь заполнены крикливыми политическими лозунгами, которые были ему ничуть не интересны. Но третья тетрадь снова заставила его насторожиться. В ней Хорхе упоминал о своем брате Луисе, который был «важным человеком» в правительстве. Похоже, Хорхе безусловно уверовал, что однажды его брат станет президентом страны, и тогда они вместе займутся преобразованием мира в соответствии с идеалами добра и справедливости. Чуть дальше Хорхе писал, что Луис очень ловко скрывает свои истинные убеждения, притворяясь человеком, абсолютно лояльным существующей власти, но на самом деле он просто выжидает, когда можно будет эту власть сбросить. Еще через пару страниц Хорхе обмолвился, что намерен передать брату бо́льшую часть полученных в виде выкупа миллионов. На эти деньги Луис обещал закупить в Боливии и Эквадоре крупную партию оружия для повстанцев, а все, что останется, – перевести на секретный счет.

 Это было уже серьезно. Маршалл вскочил и в волнении заходил по комнате. Неужели ему выпало наткнуться на столь важную информацию? Единственная загвоздка заключалась в том, что было неясно, в какой стране живут и вынашивают свои преступные планы Хорхе и его брат. В дневниках упоминалось о горах и джунглях, но они есть во всех латиноамериканских странах, а никаких других свидетельств, которые позволяли бы с уверенностью указать на то или иное государство, Маршалл так и не обнаружил. Не исключено было, что речь шла о хорошо знакомой ему Колумбии, но сказать наверняка он не мог. Оставался только один путь – расспросить девушку, но захочет ли она говорить? Пожалуй, ему и удалось бы вызвать ее на откровенность, если бы он знал о ней чуть больше. Пока же ему не было известно о ней почти ничего: он только предполагал, что она и есть та самая Ариана, которой адресованы письма, и что родом она скорее всего откуда-то из Южной Америки. Элементарная логика подсказывала, что Ариана происходит из довольно состоятельной семьи, иначе Хорхе не потребовал бы за нее многомиллионный выкуп, однако девушка, которую он видел гуляющей в парке с собакой… – отчего-то ее облик не увязывался в его сознании с обликом дочери миллиардера. В общем, как ни крути, а достоверной информации у Маршалла было всего ничего, чтобы предпринимать какие-то конкретные шаги. И что ему оставалось? Въедливее читать оставшиеся тетради в надежде, что в них он найдет какую-то подсказку или зацепку.

 Подкрепившись сыром и вином, Маршалл снова взялся за дневники и к вечеру одолел еще три тетради. Читал он медленно и внимательно, не отвлекаясь на посторонние вещи, хотя такое его занятие и отдавало форменным безумием – он был не где-нибудь, а в Париже, однако вместо того чтобы гулять и развлекаться, он несколько часов кряду просидел в четырех стенах, думая о женщине, с которой даже не был знаком, и читая дневники ее любовника-революционера. Возможно, она приехала в Европу, чтобы закупить оружие для мятежников, рассуждал Маршалл. Но тогда зачем ей закапывать письма? Если она боялась, что они могут стать уликой в случае ее ареста, зачем она взяла их с собой? Ни профессиональные конспираторы, ни просто разумные люди никогда бы так не поступили, но девушка из парка и не была похожа на заговорщицу. Напротив, в ней было что-то чистое и невинное, но Маршалл не зря работал внедренным агентом, он знал, сколь обманчивой может быть внешность. Не верь глазам, а верь ушам, говорили ему в школе Управления по борьбе с наркотиками, подразумевая сбор и кропотливый анализ информации из нескольких независимых источников, и Маршалл старался следовать этой заповеди. Вот только где ему взять эти независимые источники в Париже? Все же придется поднапрячься самому. Для начала было бы неплохо выяснить, где живет эта девушка (скорее всего где-то неподалеку) и как ее зовут. Имени и фамилии будет достаточно, чтобы проверить ее по базам данных УБН, ЦРУ и даже Секретной службы, на помощь которой Маршалл тоже мог рассчитывать.

 Все эти размышления не оставляли его до позднего вечера, когда от усталости он уже не мог читать, строчки расплывались перед глазами. Только тогда он встал с дивана, чтобы выгулять Стэнли, потом сделал себе омлет, допил вино и завалился спать.

 В отличие от Маршалла для Арианы этот день прошел намного приятнее. Сразу после прогулки в парке она поехала к Яэлю. На сердце у нее было легко, на губах играла счастливая улыбка, и Яэль, открывший ей дверь, сразу заметил, что его подопечная прямо-таки вся светится.

 – Получилось! – с торжеством воскликнула Ариана, снимая в прихожей свою теплую куртку и вешая ее на крючок. Лили, которую она привела с собой, обнюхалась с овчаркой, привычно скользнула в комнату и запрыгнула в кресло.

 – Получилось!!! – повторила Ариана, входя в комнату вслед за Лили. – Вчера вечером я закопала чемоданчик с письмами в парке. Они больше мне не нужны. Я свободна!

 – И как вы себя чувствуете? – осторожно поинтересовался Яэль. Он знал, что она говорит только о письмах, поскольку содержание дневников не представляло для нее интереса. Знал он и то, что Хорхе не раз пытался объяснить ей теорию революции, как он сам ее понимал, но Ариане его «диалектический материализм» напоминал просто набор тяжеловесных догм, объяснявших то, что объяснять не требовалось. К примеру, Ариана знала, что помогать бедным – хорошо, а почему хорошо, она не вникала. Другое дело – письма. Это был тот крючок, на котором ее держал Хорхе, и надо было приложить много терпения и усилий, чтобы этого крючка не стало. И потому Яэль с облегчением улыбнулся.

 – Как нормальная свободная женщина, – ответила ему Ариана с гордостью. – Наконец-то это произошло, и я снова могу стать собой!

 Яэль был несказанно рад за нее – его пациентке пришлось нелегко. Но она добилась успеха. Случай Арианы оказался едва ли не самым сложным в его практике. Она была настолько порядочным, настолько честным и чистым человеком, что просто не могла заподозрить кого-то в коварстве, подлости и корысти и потому так упорно держалась за свои воспоминания о Хорхе как о святом, так верила в его любовь, что Яэлю порой казалось, что он взялся за непосильную для себя работу. Но, к счастью, все закончилось благополучно – какое счастье, какой камень с его души… Перед ним был другой человек. Боль, сомнения, страхи последних двух лет полностью изгладились с лица Арианы, она действительно стала свободной, и Яэль это отчетливо теперь видел. Преображение состоялось.

 – И что вы собираетесь делать дальше? – дружески спросил он, наперед зная, что Ариана все еще для себя не решила, где ей жить, где работать. До недавнего времени это было еще невозможно, но теперь перед ней все дороги открыты.

 – Для начала мне хотелось бы пожить в Париже еще немного, – уверенно ответила Ариана. – Пожить как нормальный человек, а не как пациентка. – Она улыбнулась победной улыбкой. Час назад она позвонила Шейле и попросила связаться с хозяином квартиры, чтобы продлить аренду еще на год. – Ну а потом… Честно говоря, я пока не знаю. Возможно, я предприму небольшое путешествие по Европе. – Ей давно хотелось побывать в Италии, и она решила, что поедет туда, как только Париж начнет ей приедаться. Правда, путешествовать в одиночестве ей было еще страшновато, однако она была уверена, что справится, к тому же Италия казалась ей безопасной. Куда она ни за что бы не поехала ни одна, ни с сопровождающим, так это в Южную Америку, но в Европе Ариана чувствовала себя вполне спокойно.

 – Быть может, – добавила она задумчиво, – я снова начну сотрудничать с модным онлайн-журналом, где я работала раньше, но не исключено, что и сумею найти место в настоящем большом журнале вроде «Вог» или «Офисьель». Честно говоря, это подошло бы мне гораздо больше.

 Возвращаться в Нью-Йорк ей по-прежнему не хотелось – там никто ее не ждал, и она не особенно туда стремилась. Хорхе потерял свою власть над ней, и ей не терпелось распорядиться своей жизнью так, как хотелось ей самой. И она уже начала ею распоряжаться, понимая, что с помощью Яэля сумела отстоять свою свободу, свое право быть независимой и самостоятельной личностью. Закопанные в парке письма – а ведь они столько времени были для нее чем-то вроде прикованного к щиколотке ядра – стали лишь финальным, символическим актом, увенчавшим долгую и трудную борьбу, но освободили ее не они: она освободила себя сама, и теперь ничто не мешало ей пользоваться плодами своих усилий.

 – Я вижу, у вас большие планы. Это хорошо, – одобрительно проговорил Яэль. Радость его усиливалась по мере того, как их разговор продолжался и он видел рядом с собой новую Ариану.

 – Так мы… закончили? – чуть растерянно спросила она и замолчала, ожидая его ответа с некоторым страхом. С одной стороны, ей было бы очень приятно узнать, что мучительная работа окончательно завершена, но ей еще долго будет не хватать Яэля, рядом с ним она чувствовала себя гораздо увереннее, чем сама по себе.

 – Да, закончили, – ответил он и, закурив сигарету, внимательно посмотрел на нее. Ариана была не просто красива и обаятельна; во многих отношениях она была очень необычной и интересной женщиной, способной сделать счастливым любого мужчину. Яэль очень надеялся, что она встретит такого, что это случится достаточно скоро – несмотря на то что курс реабилитации увенчался полным успехом, этой девушке не стоило слишком долго оставаться одной. По складу характера она человек искренний, доверчивый и открытый, а он знал, что именно такие люди чаще всего оказываются беззащитными перед личиной порока. Яэлю Ариана очень нравилась, и он искренне, по-человечески желал ей всего самого лучшего.

 – Мне будет очень вас недоставать, Яэль, – уронила Ариана печально. Да, Яэль ее действительно спас, и за это она была ему бесконечно признательна.

 – Не пропадайте, Ариана, звоните, когда найдете свободную минутку. Мне хотелось бы знать, что вы поделываете.

 – Я буду звонить, обещаю. Возможно, мы даже увидимся – я планирую еще какое-то время пробыть в Париже. Может быть, до лета или даже дольше, если найду себе работу, какую мне хочется.

 На прощание Яэль обнял ее, а Ариана поцеловала его в щеку. Ей было странно думать, что больше она сюда не вернется – во всяком случае, в качестве пациентки. За год почти ежедневных занятий Яэль узнал о ней и ее жизни гораздо больше, чем мог бы узнать любой другой человек, и она чувствовала себя так, словно прощалась с близким родственником.

 Вернувшись домой, Ариана первым делом позвонила в Вашингтон Сэму Адамсу. Сэм только что явился на службу, и ее звонок поначалу встревожил его: в последний раз они разговаривали месяцев шесть назад.

 – Как дела, мисс Ариана? Все в порядке? – спросил он озабоченно.

 – В полном порядке! – ликующе объявила она. – Я только что была у мистера Яэля, и он сказал, что курс лечения завершен успешно. Я здорова!

 – Приятная весть!.. – воскликнул Сэм. – Но вы еще в Париже?..

 – Да, – подтвердила Ариана. – Реабилитация заняла гораздо больше времени, чем я рассчитывала. Мы закончили только сегодня, и я… я решила позвонить вам, чтобы поблагодарить.

 – Значит, вы себя хорошо чувствуете? – Голос у нее был живой и бодрый, и Сэм был страшно рад. Тем более он был рад, что это он втянул ее в это лечение и испытывал все это время внутреннее напряжение, ожидая исхода курса депрограммирования.

 – Я чувствую себя просто отлично, Сэм! – Как она поступила с письмами, рассказывать Ариана не стала. Эти подробности касаются только ее и Яэля, для Сэма же важнее всего результат. И Ариане было что ему предъявить. Призрак Хорхе растаял, и весь мир казался ей теперь светлым и радостным, и ей хотелось всем сообщить об этом – всем, кому известна ее история. Пришла пора двигаться дальше, оставив в прошлом все плохое, что с ней произошло. И в смерти отца Ариана больше себя не винила. Ей было просто невыразимо грустно, что его не стало, но никакой вины она за собой не чувствовала.

 – И когда вы намерены вернуться в Штаты? – По голосу было слышно, что Сэм улыбается.

 – Пока не знаю. Возможно – не скоро. Мне очень нравится тут, в Париже, нравится моя квартира, к тому же я завела собаку… очень милого щенка, девочку. Я хочу попытаться найти здесь работу. И собиралась проехаться по Европе. – Сэм понимал ее, чувствовал ее радость и желание объять весь мир. Понимал и бесконечно уважал ее за это. Каким бы высококлассным профессионалом ни был Яэль, даже он не смог бы спасти Ариану, если бы она не работала над этим сама.

 О том, не появился ли у нее за год бойфренд-француз, спрашивать Сэм не стал. Это был чересчур личный вопрос и чересчур глупый – еще слишком рано ждать, чтобы в ее жизни могла появиться новая сердечная привязанность, хотя, как знал Сэм, даже глубокие раны заживают у молодых относительно быстро.

 – Я очень за вас рад, мисс Ариана, – проникновенно сказал он в телефонную трубку. – Ну, не пропадайте… И обязательно позвоните, когда вернетесь в Штаты – мне хотелось бы куда-нибудь вас пригласить. – Сэм, правда, немного боялся, что их дружеская встреча за чашкой кофе может разбудить в ее душе слишком много болезненных воспоминаний, но потом подумал, что если Ариана и вернется домой, то это будет еще не скоро и за это время она успеет окончательно прийти в себя.

 Вечером после разговора с Сэмом Ариана еще раз пошла прогуляться с Лили в парк. Маршалл к тому времени штудировал – иначе не скажешь – четвертую тетрадь Хорхе. В ней снова шла речь о его брате Луисе, который вел двойную игру, тайно поддерживая революционеров. Насколько понял Маршалл, эта поддержка заключалась главным образом в том, что Луис помогал брату создать прочную финансовую базу грядущего государственного переворота. Из дневника, в частности, следовало, что это он посоветовал Хорхе заняться похищениями людей, чтобы добывать необходимые денежные средства для вооружения своих сторонников. В одном месте Хорхе прямо указывал, что главной целью Луиса был государственный переворот и что эту задачу он был намерен осуществить с помощью военной силы в самое ближайшее время.

 Читая дневник, Маршалл снова и снова спрашивал себя, кто такой этот Луис, но увы – ему все еще не удалось даже установить, в какой из латиноамериканских стран все происходит. Никаких фамилий Хорхе не упоминал, и это сводило Маршалла с ума. Он надеялся, впрочем, что в других тетрадях могут найтись необходимые сведения – и читал их одну за другой. На это у него ушла вся ночь и бо́льшая часть утра следующего дня, но ничего конкретного он так и не обнаружил, зато заработал сильнейшую головную боль, да и глаза у него начали слезиться от напряжения. Нет, не этим он собирался заниматься в Париже, не этим! Но отложить тетради было выше его сил. Он был почти уверен, что наткнулся на что-то очень важное, но что с этим делать, кому звонить, он пока что не знал. Да его просто примут за сумасшедшего, если он хотя бы заикнется, что откопал в парижском парке коробку с любовными письмами и тетрадями, из которых следует, что одно из южноамериканских правительств может быть вот-вот свергнуто мятежниками. А хуже всего было то, что описанная в дневниках предреволюционная ситуация была в той или иной степени характерна для абсолютного большинства государств Латинской Америки с их сложной социально-экономической обстановкой, регулярно провоцировавшей перевороты и восстания.

 И все же то, что ему удалось узнать, настолько обеспокоило Маршалла, что два дня спустя, проштудировав последнюю тетрадь, он не выдержал и позвонил своему бывшему начальнику Биллу Картеру. Особенно его тревожило, что в одном из дневников Хорхе писал – он, мол, рассказал Ариане о своем брате и его роли в предстоящем перевороте. Это означало, что ей могла грозить нешуточная опасность, поскольку высокопоставленному брату Хорхе вряд ли хотелось, чтобы кто-то раскрыл его планы.

 Хорхе производил на Маршалла двойственное впечатление. Он, несомненно, был очень талантливым человеком – одним из тех прирожденных вождей, которые способны ради осуществления своих планов сплотить вокруг себя достаточно большое число единомышленников, однако свои таланты Хорхе направлял на достижение личных целей. Не лучше был и его брат Луис. Оба рвались к богатству и власти; ради этого они были готовы ввергнуть свою страну в хаос гражданской войны, и, если верить дневникам, решительный час неотвратимо приближался.

 Звонок Маршалла и удивил, и обрадовал Билла Картера. Он все еще сожалел о своем лучшем агенте, который по нелепой случайности выбыл из строя.

 – Ну и где ты сейчас? – с большой заинтересованностью спросил Билл, после того как они обменялись приветствиями.

 – В Париже.

 – Везет же некоторым! – Билл восхищенно присвистнул, но оба они знали, что завидовать тут нечему.

 – Я, собственно, по делу, – проговорил Маршалл, неловко усмехаясь в трубку. – Понимаешь, я здесь всего-то четвертый день, но мне кажется, я напал на что-то весьма важное…

 – Только не говори, что раскрыл в Париже сеть наркоторговцев, – рассмеялся Билл Картер. – Пусть французы сами с ними разбираются; у нас, сам понимаешь, хватает своих проблем.

 – Это не наркоторговцы, – хмыкнул Маршалл. – Но дело серьезное, как мне представляется. Скорее это революционеры или, точнее, мятежники, причем не французские, а южноамериканские… Мне тут попали в руки кое-какие записочки… дневниковые записи одного типа по имени Хорхе. Они на испанском, и похоже – в них идет речь о подготовке государственного переворота. Вот только в дневниках этих нет никаких фамилий, только имена… Некоторые из них даже кажутся мне смутно знакомыми, но откуда я их знаю, я сказать не могу. Этот Хорхе – главарь повстанцев. Ему помогает его брат Луис, который, являясь членом правительства, тайно поддерживает мятежников. Во всем этом каким-то образом замешана некая молодая женщина по имени Ариана, в которую Хорхе влюблен. Мне кажется. Я видел ее в Париже: она высокая, стройная блондинка с голубыми глазами. Собственно говоря, – добавил Маршалл несколько смущенно, – это почти все, что мне известно о действующих лицах этого… этого заговора. Хорхе пишет ни много ни мало о необходимости свержения существующего правительства и о борьбе против эксплуататоров и угнетателей. Каков, а? Прыткая бестия… Не так прост этот писака… Возможно, он выдает желаемое за действительное, но возможно, и нет… Интуиция мне подсказывает, что момент может оказаться критическим, но… Черт меня побери, если я знаю, о какой стране идет речь!

 – Но как ты ухитрился во все это вляпаться? – тягостно вздохнул Билл после непродолжительного раздумья. Только этого не хватало! Этот неугомонный Маршалл и на пенсии умудрился ввинтиться в революционный заговор. Нет оснований не доверять его интуиции, но в этой истории слишком много не поддающихся проверке фактов.

 – Лучше не спрашивай… – опять хмыкнул Маршалл. – Эээ… видишь ли, у меня теперь есть собака, она и выкопала эти дневники из земли сразу после того, как какая-то девушка зарыла их в парке. – Он помолчал, приготовившись, что сейчас последует колкая реплика. Но трубка молчала, и он закончил: – Я не совсем уверен, но эта девушка, судя по всему, и есть Ариана… – Трубка продолжала молчать. – Ну, что скажешь, Билли? Тебе эта ситуация ничего не напоминает?

 – Ничего, – честно ответил Билл Картер, озадаченно почесывая в затылке. Ни одно из названных Маршаллом имен не вызвало у него никаких ассоциаций. – Скажи лучше, ты там не слишком злоупотребляешь местными винами? – хохотнул он на всякий случай. – Вдруг эта женщина – начинающий писатель, и твой пес выкопал… скажем, рукопись ее первого неудачного романа? Ну а если серьезно, Марш, то твоя версия кажется мне притянутой за уши. Слишком в ней много совпадений и догадок – и слишком мало фактического материала.

 Ничего другого Билл сказать просто не мог, хотя оба отлично знали: еще более невероятные совпадения оказываются правдой, а факты зачастую выглядят как самая необузданная выдумка. Конечно, большинство таких фантастических теорий рассыпались как карточный домик, стоило только начать их проверять, но некоторые, напротив, на глазах обрастали доказательствами и уликами, превращаясь из блестящей догадки в неопровержимую и стройную версию преступления.

 – Может, ты все-таки кое-что проверишь для меня по старой дружбе? – кашлянув, попросил Маршалл после довольно продолжительной паузы. – Моя теория вкратце такова: этот Хорхе похитил женщину по имени Ариана, чтобы получить за нее выкуп, но потом вроде как… в общем, будем считать, влюбился в нее, и… Я знаю, это похоже на бред, но здесь действительно может крыться что-то очень серьезное. Особенно если учесть наличие у этого Хорхе брата в правительстве – брата, который замышляет государственный переворот. Но до брата мы можем добраться только через этого Хорхе… Короче говоря, мне бы хотелось, чтобы ты навел справки в нашем латиноамериканском отделе: вдруг кто-нибудь что-нибудь да вспомнит? Не исключено, конечно, что все это – очень давняя история, ведь я даже не знаю, когда были написаны эти дневники, но… Лучше знать наверняка, ты согласен?

 – Хорошо, я попробую, – с сомнением протянул Билл. – Скажи лучше, этот Хорхе – он занимался распространением наркотиков?

 – Нет. Во всяком случае, в дневниках об этом ни слова. Там вообще довольно мало реальных подробностей; по большей части его записи – просто громкие революционные лозунги о необходимости передать власть бедным и установить в мире царство справедливости. Словесный поток… Ничего нового я там не нашел, подобные вещи провозглашались уже сотни раз. Главная проблема в другом – в том, что каждый раз, когда эти парни пытаются реализовать свою программу, в девяносто девяти случаях из ста дело заканчивается большой кровью.

 Маршалл знал, что говорил. Правда, его специальностью были не революционеры, а наркобароны, однако изредка бывало и так, что крупный наркоторговец выдавал себя за народного лидера, или наоборот – доходы от продажи кокаина поступали на нужды революционного движения.

 – Если Хорхе не занимался наркотиками, – рассуждал в трубке Билл, – тогда наши аналитики могут о нем и не знать. Вот что, Марш, обращусь-ка я в ЦРУ: государственные перевороты – это как раз по их части. У меня там есть хороший знакомый, я обращаюсь к нему каждый раз, когда мне нужна информация общего плана. Посмотрим, может быть, он сможет что-то сказать по поводу этого… революционера-влюбленного… В общем, я перезвоню тебе, как только что-то прояснится.

 И Билл Картер дал отбой. Он бы с удовольствием поболтал с Маршаллом еще немного хотя бы просто для того, чтобы немного подбодрить старого приятеля, но как раз сейчас у него появилось сразу несколько срочных дел, из-за которых, собственно, он и явился на службу так рано. Три дня назад в Чили сложилась критическая ситуация; направленный в Боливию агент не вышел на связь, а береговая охрана прозевала направлявшийся во Флориду груз наркотиков. Все это требовало быстрых и точных действий, поэтому не было ничего удивительного, что Билл совершенно забыл о просьбе Маршалла и вспомнил о ней только на следующий день. Не откладывая далее, он снял трубку и позвонил старшему агенту ЦРУ Сэму Адамсу, надеясь получить у него исчерпывающую консультацию по интересующему Маршалла вопросу. Увы, Сэма на месте не оказалось; он перезвонил Биллу только вечером, когда тот уже собирался домой. Прошедший день был для него тяжелым: он сумел утрясти чилийский бедлам и сообщил флоридской полиции раздобытый одним из осведомителей адрес, куда попал упущенный береговой охраной груз. Сложнее обстояло дело с Боливией: замолчавший агент был убит, и вся боливийская операция оказалась сорвана. Два года подготовительной работы пошли псу под хвост, и теперь все нужно было начинать сначала.

 – Извини за поздний звонок, – сказал Сэм Адамс, – но я был немного занят. У меня тут возникли кое-какие сложности.

 – У меня тоже… – Билл вздохнул. – Мы потеряли агента, и в результате накрылась операция, которую мы готовили больше двух лет.

 – Сочувствую. – Сэм немного помолчал. – Так что ты хотел?.. – Он знал, что приятель не стал бы ему звонить, если бы не нуждался в информации, которую не мог получить по своим каналам. Билл Картер не обманул его ожидания.

 – Мне нужна твоя помощь, – подтвердил он. – Один наш агент по имени Маршалл Эверетт живет сейчас в Париже. В свое время он был одним из лучших наших оперативников, так что и с профессиональными навыками, и с интуицией у него все в порядке. Так вот, несколько часов назад он позвонил мне и сказал, что ему в руки случайно попали кое-какие любопытные документы. Конечно, это может оказаться пустышкой или чем-то таким, о чем твоим ребятам давно известно, и все же… Повторяю, у нашего человека огромный опыт. Он шесть лет проработал внедренным агентом в Эквадоре и Колумбии и добился блестящих успехов. Но его раскрыли – не по его вине, – и он целый год работал в Секретной службе и получил пулю в плечо, когда на президента покушался какой-то псих. К сожалению, ранение оказалось серьезным, он едва не потерял руку и вынужден был уйти в отставку. В Париже он… чтобы немного отдохнуть и развеяться, но, как ты сам отлично знаешь, оперативник остается оперативником навсегда. Маршалл убежден, что материалы и правда серьезные, но, к сожалению, конкретных фактов у него маловато. У него есть только имена – одни имена без фамилий, но, быть может, тебе они что-нибудь скажут…

 Сэм вздохнул.

 – Я уже понял, что ваш отставной оперативник – непризнанный гений работы под прикрытием и что к его словам стоит прислушаться. А теперь, Билл, давай к делу. Что ему там удалось накопать?

 – В документах, которые попали к нему в руки, речь идет о некоем Хорхе, который возглавляет подпольную революционную организацию в одной из латиноамериканских стран, а также о его брате Луисе. Маршалл считает, что этот Хорхе похитил женщину по имени Ариана, чтобы получить за нее выкуп, а потом влюбился в нее. Ариану Маршалл видел или думает, что видел: ей немного за двадцать, у нее светлые волосы и голубые глаза, и она тоже живет в Париже. Тебе это ничего не говорит?..

 Сэм Адамс снова вздохнул.

 – Этой истории, Билл, уже два года, – сказал он. – Ариана Грегори – если, конечно, это та самая Ариана, – была дочерью нашего посла в Аргентине. Ее действительно похитили, когда она ехала из Буэнос-Айреса в загородную усадьбу, и это действительно сделал некий Хорхе – предводитель местных партизан, а лучше сказать – бандитов. Ариана провела у него в плену три месяца. За ее освобождение Хорхе потребовал у отца Арианы двадцать миллионов выкупа. Посол уже начал собирать деньги, когда благодаря помощи британских и израильских спецслужб, организовавших нападение на скрытый в джунглях лагерь бандитов, девушку удалось освободить. Во время штурма Хорхе погиб у нее на глазах, а на следующий день после ее освобождения скончался от сердечного приступа ее отец… и все это было два года назад. Немного странно, что эта история всплыла только сейчас, – добавил Сэм после непродолжительной паузы. – Дело в том, что я разговаривал с Арианой по телефону буквально вчера или позавчера… и она действительно звонила мне из Парижа. Пребывание в лапах мятежников слишком сильно на нее подействовало; бедняжка была просто не в себе, так что год назад мы были вынуждены отправить ее во Францию, чтобы она поработала там с нашим внештатным специалистом по депрограммированию. Твой агент действительно мог ее там видеть, но, уверяю тебя – Ариана Грегори поехала в Париж вовсе не для того, чтобы закупить там крупную партию кокаина… – Он усмехнулся. – В общем, я не совсем понимаю, что насторожило твоего парня. Хорхе и при жизни был мелкой сошкой – ничем, кроме похищений, он и его шайка никогда не занимались, к тому же Хорхе давно мертв, а его люди, те, кто уцелел после штурма лагеря, скорее всего разбежались. Даже если кто-то и остался, ни на что серьезное они не способны. Во всяком случае, в последние два года мы о них ничего не слышали.

 – Дело, собственно, не только в Хорхе, – уточнил Билл. – Напомню: из документов, которые попали к моему человеку, следует, что у Хорхе был высокопоставленный брат Луис, который, являясь членом правительства, готовил государственный переворот. Раз ты говоришь, что речь идет об Аргентине, его личность, наверное, будет нетрудно установить…

 – И о брате мы тоже знаем, – хладнокровно перебил его Сэм. – Верно, в юности Луис Муньос был бунтарем левацкого толка, но потом попал во власть и успокоился. В настоящее время исповедует умеренные взгляды. Насколько нам известно, к моменту смерти Хорхе никаких контактов между братьями не было уже лет десять. Если хочешь, я могу проверить Луиса еще раз, но, по-моему, волноваться по его поводу не стоит.

 Голос Сэма звучал спокойно, и Билл понял, что приятель не разделяет его тревоги.

 – А вот я в этом сомневаюсь, – ответил он резко. – Во-первых, в записях, которые попали в руки нашему человеку, прямо говорится, что этот Луис поддерживал Хорхе и его группу и даже собирался закупать для него оружие. Ну и братьев связывали общие финансовые интересы: деньги, которые Хорхе получал в качестве выкупа, попадали к Луису, которому, конечно, было куда проще класть их на секретные счета, чем его скрывающемуся в джунглях брату. И наконец, самое главное: в дневниках Хорхе прямо говорится, что он рассказывал Ариане о своем высокопоставленном брате и о том, какую помощь мятежникам тот собирался оказать. Пускай Хорхе мертв, но брат его жив, и если он знает или хотя бы подозревает, что Ариане что-то известно о его роли… Словом, Маршалл считает, что девушке может грозить нешуточная опасность.

 – Надеюсь, этот твой Маршалл слишком увлекся игрой в солдатики, – проворчал Сэм устало. – Ариане и так пришлось нелегко. После того как мы ее вытащили, она два года не могла прийти в себя. Этот мерзавец Хорхе хорошо над ней поработал. Ты же знаешь, что такое стокгольмский синдром в тяжелой форме?.. После освобождения Ариана чуть не год провела в монастыре, и только потом мы отправили ее в Париж к нашему депрограмматору. Сейчас у нее все в порядке, но я уверен – меньше всего Ариане нужно, чтобы кто-то напомнил ей о событиях, которые она хотела бы поскорее забыть, или напугал исходящей от брата Хорхе опасностью. Что касается грозящей ей этой самой опасности, то, я думаю, она не так уж велика: после возвращения из Аргентины Ариана не встречалась ни с кем из своих прежних знакомых и друзей и давно выпала из поля зрения прессы. Где она сейчас, знаю только я, и Луису вряд ли удастся ее разыскать.

 – А ты не мог бы переслать мне ее фото? Для начала было бы неплохо убедиться, что речь идет именно об Ариане, – сказал Билл. – Может быть, это вовсе не она, а какая-то другая женщина, которая случайно нашла дневники Хорхе где-нибудь в мусоре: прочитала, испугалась и решила закопать… Да что я тебе говорю!

 – Конечно, пришлю. – Сэм Адамс очень надеялся, что отставной суперагент УБН ошибся. С другой стороны, он был почти уверен, что Ариане ничто не грозит. Даже если брат Хорхе и имел в мыслях ее уничтожить, его людям и в голову бы не пришло искать ее в другой стране. В любом случае они начали бы с территории США, с Нью-Йорка… Одно это потребовало бы немало времени и средств. А раз Ариану никто не нашел, пока она жила в монастыре, значит, в Европе не найдут и подавно. В конце концов, Луис Муньос не настолько богат, чтобы оплачивать поиски по всему миру, да и во времени он скорее всего ограничен. Так что после первых неудач Луис решит отказаться от безнадежных поисков и сосредоточиться на скорейшем осуществлении своего замысла. Сэм был в этом почти уверен и поэтому не хотел ни о чем сообщать Ариане. Он еще ничего не знал наверняка – все, что у него было, – это подозрения и догадки отставного агента.

 – Я пришлю тебе фото прямо сейчас, – пообещал Сэм. – Очень бы хотелось надеяться, что это все-таки не она. А если она, в Париже люди Луиса вряд ли ее найдут. У них нет никаких оснований разыскивать ее там.

 Все это, впрочем, не означало, что они с Биллом могут сидеть сложа руки. Оба старших агента отлично знали, что наркоторговцы и революционеры имеют в своем распоряжении достаточно средств и возможностей, чтобы разыскать своих врагов даже на другом конце земли. И они никогда ничего никому не прощали и не забывали. Сэм не исключал, что остатки группировки Хорхе до сих пор обвиняют Ариану в гибели своего лидера – точно так же, как до недавнего времени винила себя в его смерти она.

 Сэм уже повесил трубку, когда ему внезапно вспомнился старый алюминиевый чемоданчик Хорхе, который Ариана привезла с собой из Аргентины и с которым ни на минуту не расставалась. Как-то раз он заглянул в него, но увидел там только любовные письма, которые не представляли для него интереса. Но тетради? Там были еще и тетради… Он взволновался. Что там могло быть, в этих тетрадях?.. Сэм мысленно сделал себе пометку: если агент в Париже опознает Ариану по фотографии, ему, Сэму Адамсу, нужно будет внимательнейшим образом прочесть дневники Хорхе.

 Фотографию Арианы он отправил Биллу по электронной почте, а тот сразу же переслал ее Маршаллу в Париж. В Париже было уже за́ полночь, но Маршалл не спал и сразу услышал сигнал почтовой программы, извещавшей о входящем сообщении. Открыв фотографию, он разглядывал ее почти минуту. Никаких сомнений быть не могло – именно эта женщина закопала в парке старый алюминиевый чемоданчик. И звали ее Ариана Грегори – теперь Маршалл знал и ее фамилию. К сообщению прилагалась краткая справка: Билл перечислил факты, которые ему удалось узнать от Сэма Адамса. Похоже, последние два года были не самыми легкими в жизни Арианы.

 Маршалл внимательно прочел описание событий, случившихся с ней в Аргентине, и сразу перезвонил Биллу на мобильный.

 – Это она, – подтвердил он. – Здорово же ей досталось.

 – Это еще мягко сказано, – согласился Билл. – Мой приятель из ЦРУ сказал, что она приехала в Париж, чтобы пройти реабилитацию у классного специалиста по депрограммированию. Ну, ты знаешь… это такие парни, которые возвращают к нормальной жизни тех, кому промыли мозги в разного рода тоталитарных сектах. Насколько я знаю, мисс Грегори только что окончила годичный курс и чувствует себя хорошо.

 Вот оно в чем дело, понял Маршалл. Должно быть, предав земле чемоданчик с письмами, Ариана исполнила что-то вроде ритуала, символизирующего окончательное расставание с прошлым. И ничего удивительного, что ей пришлось так долго лечиться у депрограмматора. В отчете, который он только что прочел, говорилось, что Ариана забеременела от своего похитителя, но во время спасательной операции у нее случился выкидыш. Для любой женщины это стало бы серьезным ударом.

 – У нее никого нет – родных, я имею в виду, – продолжал Билл Картер. – Отец Арианы умер от сердечного приступа буквально через день после того, как израильский спецназ вытащил ее из лагеря Хорхе. Два года ей потребовалось, чтобы только прийти в себя, и должен сказать – ей еще повезло, что мой приятель направил ее к своему специалисту, иначе все могло закончиться гораздо хуже. К сожалению, не могу сказать, что самое страшное для Арианы уже позади. Моего приятеля из ЦРУ очень беспокоят эти дневники… Похоже, они с самого начала были у Арианы, но в Буэнос-Айресе ЦРУ почему-то их проглядело. О брате Хорхе там, кстати, знают, но не считают его слишком опасным. Точнее, не считали до тех пор, пока я не передал им твои сведения. В общем, Марш, ты был прав: Ариане может грозить опасность. Наверняка этот Луис искал девушку все два года, и если он ее найдет, ей не поздоровится.

 Закончив разговор с Маршаллом, Билл перезвонил Сэму.

 – Это твоя девушка, – сказал он, как только тот взял трубку.

 – Черт! – выругался Сэм Адамс. – Я-то надеялся, что твой человек ошибся, и все это – просто какое-то невероятное совпадение. Ума не приложу, как я мог не заметить, что, кроме любовных писем, в этом ее чемоданчике лежит что-то еще! Возможно, Ариана и сама не знала про дневники; мне она, во всяком случае, говорила только про письма, вот я и не стал наседать, учитывая ее состояние – ну, знаешь, любовь, все такое… Откровенно говоря, у меня и без того хватало забот. Я очень беспокоился и о ней, и о ее умирающем отце, поэтому мне, откровенно говоря, было не до писем мертвого бандита. Сразу после освобождения Ариана словно сошла с ума: она тигрицей бросалась на нас и обвиняла нас в том, что мы убили «святого человека» – так она называла Хорхе. Да, надо мне было заглянуть в этот чемоданчик, как только мы доставили Ариану в посольство, но… Кто ж знал?!

 Билл слушал и согласно кивал. Он хорошо понимал, насколько напряженной была ситуация – и не только для Арианы, но и для всех, кто планировал и готовил операцию по ее освобождению. Девушка могла не знать о дневниках или не придавать им значения. Единственное, что было для нее важным и тогда, и впоследствии, были письма, в которых Хорхе писал ей о любви. Это можно понять.

 – Так что там насчет брата? – спросил он у Сэма. – Он что, занимает высокое положение, или?..

 – Брата зовут Луис Муньос, и он – третий человек в правительстве после президента и премьер-министра. Хитрый, ловкий, обаятельный, пробивной сукин сын. И скользкий, как намыленный угорь. Если Луис действительно ведет двойную игру и готовит что-то вроде переворота, это может иметь самые трагические последствия. Правда, с тех пор, как погиб Хорхе, прошло больше двух лет, а поскольку за это время ничего серьезного не произошло, очень может быть, что планы Луиса рухнули… а может, это с самого начала были только разговоры. От своего брата он публично отрекся много лет назад. Когда Хорхе погиб, Луис утверждал, что даже рад этому, поскольку он якобы давно считал брата сумасшедшим – свихнувшимся на почве революционных идей. Не исключено, однако, что Луис до сих пор мечтает о перевороте и о президентском кресле… – озабоченно добавил Сэм. – Мы займемся им немедленно и попытаемся выяснить, чем, так сказать, дышит этот субъект. Пугать Ариану раньше времени мне совершенно не хочется, сначала нужно выведать, каковы планы Луиса. Но и оставлять ее совсем без защиты тоже не годится. Скажи, может этот твой парень присмотреть за ней, пока она остается в Париже?..

 Да, Сэм знал, что за все два года Ариану никто не беспокоил, к тому же никто из аргентинцев не мог ни знать, ни даже предполагать, где она в данный момент, и все же рисковать ему не хотелось.

 Пока Ариана оставалась в относительной безопасности, но стоило ей привлечь к себе внимание, и угроза ее жизни могла стать вполне реальной – особенно если источники ЦРУ в Аргентине подтвердят, что Луис Муньос ведет себя подозрительно.

 – Маршалл Эверетт в отставке, – напомнил Билл. – Правда, он сам, похоже, об этом постоянно забывает, иначе бы не ввязался в это дело. Я, разумеется, могу попросить его присматривать за Арианой, но если ее ищут, Маршалл может в одиночку не справиться. Нет, он отличный парень, прекрасно подготовленный, но после ранения у него действует только одна рука, и…

 – Я помню, – отозвался Сэм и снова надолго задумался. Он не хуже Билла понимал: если люди Луиса Муньоса отыщут Ариану в Париже, Маршалл будет для нее слабой защитой. Ее могут убить, могут снова похитить… и тогда ад для нее начнется снова. Думать об этом ему было жутковато – это было настоящее чудо, что после своей аргентинской эпопеи Ариана не только выжила, но и сумела остаться нормальным человеком. – В общем, скажи Маршаллу, чтобы он был настороже и присматривал за ней по крайней мере до тех пор, пока я не буду точно знать, что затевает Луис. И еще – мне, вероятно, понадобится взглянуть на эти дневники, так что пусть твой отставник их скопирует и перешлет в Штаты. Это не срочно, но и тянуть не стоит. Как только у меня появится что-то конкретное, я сразу тебе позвоню.

 С этими словами он дал отбой, и Билл перезвонил Маршаллу и передал ему просьбу Сэма взять Ариану под негласное наблюдение.

 – Только постарайся, чтобы она тебя не заметила – незачем ее пугать, пока мы ничего не знаем толком, – посоветовал он. Электронное сообщение с парижским адресом Арианы Сэм, как и обещал, прислал ему в течение часа, и Билл тотчас переправил его Маршаллу.

 Когда поступила электронная почта, Маршалл уже лежал в постели и думал об Ариане. Прочитав сообщение, он увидел, что девушка эта, как он и думал, живет совсем рядом – в соседнем квартале. Что ж, тем проще ему будет за ней наблюдать… Ариане Маршалл сочувствовал совершенно искренне. Ему-то было хорошо известно, какими упрямыми и мстительными бывают латиноамериканцы. Если уж брат Хорхе решил ее отыскать, существовала весьма высокая вероятность, что ему это удастся.

 И тогда Ариане не позавидуешь.

 Завершение курса реабилитации Ариана воспринимала почти как окончание учебы в колледже, и сейчас чувствовала себя окрыленной. Терзавший ее подспудный страх почти совсем отступил, и она стала выходить из дома еще чаще, чем прежде. Она бывала в музеях, на выставках, съездила на уик-энд в Довиль^[18] и даже выиграла в казино пять тысяч евро. Маршалла, который следовал за ней по пятам, она не замечала, да и не могла заметить, поскольку не подозревала, что за ней могут следить.

 Сэм тем временем продолжал методично прощупывать подходы к Луису Муньосу через своих людей в Буэнос-Айресе, но никаких тревожных новостей оттуда пока не приходило. За последние два года брат Хорхе еще больше упрочил свое положение в правительстве и, похоже, был очень этим доволен. В стране он пользовался влиянием и ни о какой революционной деятельности с виду не помышлял.

 Узнав об этом, Сэм невольно вздохнул с облегчением. В телефонном разговоре с Биллом он сказал, что теперь беспокоится об Ариане куда меньше. Да, сбрасывать со счетов дневниковые записи Хорхе по-прежнему не стоило, однако Сэм начал всерьез сомневаться, что они отражают реальное положение вещей. К примеру, Луис мог только делать вид, будто сочувствует революционной борьбе брата и является его сторонником, тогда как его интересы лежали в другой области. Коррупция издавна была настоящим бичом латиноамериканских стран, поэтому на своей должности Луис сумел сколотить неплохой капитал. Конечно, стань он диктатором, у него появились бы другие возможности для обогащения, но брат Хорхе, судя по всему, не особенно к тому стремился. По-видимому, он был умным человеком и предпочитал синицу в руках, прекрасно понимая, что переворот или путч – вещь слишком непредсказуемая и может с легкостью обернуться против него.

 Несмотря на это, Сэм по-прежнему хотел взглянуть на дневники, но только потому что хотел убедиться: Хорхе напрасно рассчитывал, что брат возьмется расшатывать государственную машину. Скорее всего Луис просто водил его за нос и кормил обещаниями, получая взамен вполне реальные – и немаленькие – суммы, полученные в качестве выкупа за захваченных Хорхе состоятельных аргентинцев. Маршалл обещал скопировать и прислать ему дневники, но пока не сделал этого: слежка за Арианой отнимала у него много времени.

 А Ариана, вернувшись в Париж после приятного уик-энда в Довиле, где она праздновала окончание курса реабилитации, не стала терять зря время и отправила свое резюме в редакцию французского издания «Вог». Ей хотелось получить место, но на данный момент подходящих вакансий для нее не нашлось. Вместо этого редакция пригласила ее в Модный дом Диор на прием, посвященный недавнему дебюту молодого, но очень перспективного дизайнера одежды. На приемах Ариана не бывала уже два года, однако твердо решила пойти и купила очень красивое вечернее платье ярко-алой расцветки, которое как нельзя лучше подходило к случаю. Отвыкнув от подобных мероприятий, она слегка робела, тем более что ей предстояло идти на прием без спутника, но это не остановило ее. Она неплохо провела время, а заодно убедилась, что не забыла правил этикета и не утратила навыков поведения в обществе.

 Прием широко освещался в прессе, и не только в модной. На следующий день в «Геральд трибьюн» появилась ее фотография и статья, в которой сообщалось, что она – дочь покойного американского посла в Аргентине, что два года назад она была похищена мятежниками и провела три месяца в плену и что ее отец скончался от сердечного приступа на следующий день после ее освобождения. Статья очень расстроила Ариану, поскольку в ней упоминались факты ее биографии, которые ей хотелось поскорей забыть, однако тут она была бессильна. Все эти сведения сохранились в газетных архивах и просто не могли не всплыть сейчас, когда она снова начала выходить в свет.

 Ариана позвонила Яэлю и пожаловалась ему на газетчиков, которых хлебом не корми, а дай стряхнуть пыль со старых историй и сорвать с них новые бонусы для себя.

 – Тут ничего не попишешь, Ариана, – резонно ответил ей Яэль. – Пресса никогда ничего не забывает, в особенности когда речь идет о чем-то ужасном, скандальном или трагическом, а ваша история была именно такой – громкой и сенсационной. Зато на фотографии вы выглядите очень эффектно, – добавил он, видимо желая таким образом ее утешить.

 – Спасибо, – поблагодарила она, но ее голос прозвучал грустно. Статья оживила в памяти воспоминания, грозившие вновь отравить ей жизнь.

 – Наплюйте и забудьте! – с нажимом посоветовал Яэль. – А чтобы журналистам было что́ писать, начните развлекаться на всю катушку. Танцуйте, веселитесь, делайте все, что вам захочется, – хоть витрины бейте. Главное, не забывайте, что старые письма преданы земле.

 Это была их заранее оговоренная условная фраза, которая должна была напоминать Ариане, что прошлое мертво и похоронено и что теперь ее ждет новая, счастливая жизнь. И до вчерашнего дня она была в этом совершенно уверена, но глупая статья вновь разбередила едва зажившие раны. Ариане совсем не хотелось, чтобы каждый, с кем она познакомится в Париже, сразу вспоминал о ее похищении. Еще чего доброго ее начнут жалеть, а это было бы еще хуже, чем если бы она по-прежнему оставалась одна. Нет, она больше не любила Хорхе, но вспоминать о нем ей все равно было больно.

 – Забудьте и развлекайтесь, – повторил Яэль. – Уж поверьте мне на́ слово: журналисты не будут каждый раз писать о том, кто вы такая. Со временем прошлая Ариана забудется, останется только Ариана настоящая – та, которой вы теперь стали.

 – Надеюсь, что так, – согласилась она, но ходить на приемы ей расхотелось.

 О брате Хорхе Яэль не знал – Сэм решил ничего ему не сообщать. Луиса Муньоса все еще продолжали прощупывать, однако ничего подозрительного агенты не обнаружили, и Сэм решил, что для обеспечения безопасности Арианы хватит пока и одного Маршалла.

 Между тем наступил март, погода стала теплей, в воздухе с каждым днем все отчетливее пахло весной, и настроение у Арианы стало получше. Однажды, гуляя с Лили в парке, она обратила внимание на молодого мужчину, которого уже видела здесь раньше. Он выгуливал крупного бладхаунда, который так и норовил погоняться за обсевшими кусты фазанами. Все его внимание было устремлено на собаку, поэтому, когда Ариана проходила мимо, он даже не посмотрел в ее сторону, и она неожиданно почувствовала себя уязвленной. С самого утра она чувствовала себя молодой, здоровой и полной сил, и вот на тебе! Встречные мужчины не обращают на нее никакого внимания! Им, видите ли, интереснее заниматься собакой!

 Маршалл, конечно, ее заметил. В тот день, когда он увидел в «Геральд трибьюн» фотографию Арианы, ему сразу стало не по себе. Он знал, что и фотография, и статья очень скоро перекочуют и в Интернет и станут доступны во всем мире. В том, что так и произойдет, у него не было почти никаких сомнений: в конце концов, отец Арианы был крупной фигурой в бизнесе, а она унаследовала все его огромное состояние. Правда, в статье об этом почему-то не говорилось (а Маршалл догадался об этом лишь потому, что из предоставленной ЦРУ справки ему было известно: Ариана была в семье единственным ребенком), но можно было не сомневаться, что журналисты очень скоро докопаются до этой информации и начнут писать об Ариане как о «богатой наследнице» и «завидной невесте». Вот только любая известность ей была сейчас ни к чему. Статью из «Трибьюн» – статью с фотографией – могли увидеть и в Аргентине, и если брат Хорхе все еще был заинтересован в том, чтобы заставить ее замолчать, тогда… тогда следовало ждать неприятностей. Пока девушка вела затворнический образ жизни и не подавала прессе ни малейшего повода заинтересоваться собой и своей историей, она могла чувствовать себя в безопасности, но теперь Ариана возвращалась в большой мир, где ее можно было очень легко разыскать, просто имея доступ к компьютеру с выходом в Интернет. Правда, Билл говорил Маршаллу, что его приятель из ЦРУ не особенно беспокоится, так как проверка не выявила никакой подозрительной активности Луиса, однако он же настаивал, чтобы Маршалл продолжал наблюдение. Маршалл тоже считал, что расслабляться сейчас было бы не слишком дальновидно. Следовало как минимум дождаться, пока ЦРУ получит от своих агентов полное и окончательное подтверждение, что брат Хорхе не планирует никаких направленных против Арианы действий.

 Вот почему Маршалл продолжал каждый день ходить в парк в то время, когда Ариана бывала там со своей бульдожкой. Она ни разу его не заметила или, во всяком случае, не обратила внимания; для нее он был просто прохожим – ничем не примечательным незнакомцем, который, подобно ей, выгуливает там своего домашнего питомца. Маршалл, напротив, знал о ней так много, что порой ему казалось, будто они с Арианой давным-давно знакомы. Алюминиевый чемоданчик с письмами и дневниками все так же хранился в его квартире, и хотя Маршалл чувствовал, что было бы более порядочно снова закопать его в парке, он этого не сделал, во-первых, потому что боялся попасться на месте преступления, а во-вторых, потому что так и не отослал копии документов Сэму (который, впрочем, не слишком его торопил). Скопировать семь толстых тетрадей и три десятка писем было не просто – на это требовалось время, а времени ему постоянно не хватало. Маршалл сопровождал Ариану, куда бы они ни шла, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Обычно она подолгу гуляла вдоль набережной Сены или посещала какой-нибудь музей или галерею, но бывало – выбегала на улицу лишь затем, чтобы заскочить в лавку и купить себе сыру, вина и пару свежевыпеченных хрустящих батонов. Теперь она явно чувствовала себя намного свободнее и раскованнее, чем раньше, однако стиль ее жизни не претерпел значимых изменений. По-видимому, статья в газете все же на нее подействовала: после приема у Диора Ариана больше не ходила ни в гости, ни на вечеринки, да и знакомых у нее в Париже, похоже, не было – Маршалл, во всяком случае, ни разу не видел, чтобы кто-то зашел к ней или она отправилась с кем-то в ресторан или в кафе. Нет, в кафе Ариана бывала, и достаточно часто, но всегда сидела за столиком одна, и Маршалл сделал вывод, что она ходит туда просто пообедать или поужинать, чтобы не возиться дома с едой.

 Потом Ариана внезапно куда-то пропала, и Маршалл забеспокоился, решив, что она уехала, но потом увидел в парке знакомого белого бульдога, которого прогуливала консьержка, и понял, что она, должно быть, приболела или просто плохо себя чувствует. Облегчение, какое он испытал при этом, удивило его самого. Еще совсем недавно Маршалл даже не подозревал о существовании Арианы, а теперь волновался о ней, словно о близкой родственнице. Как бы то ни было, поездку в Венецию, которую он запланировал на ближайшие выходные, он отменил и совсем не жалел об этом. Он еще успеет покататься по Европе, когда Билл или Сэм Адамс сообщат ему, что Ариане совершенно точно не грозит никакая опасность. Заботиться о ней, охранять ее было Маршаллу очень приятно, пусть она об этом не знала. Главное, он снова чувствовал себя полезным и нужным. Он взял напрокат машину, заплатив за нее из собственных денег, на случай, если ему придется следовать за Арианой на колесах, но пока такой необходимости не возникало. Она очень редко пользовалась даже такси, предпочитая передвигаться по городу на метро или пешком.

 Вскоре Ариана снова стала выгуливать собаку сама, а Маршалл каждый раз сопровождал ее, с трудом удерживая на поводке нетерпеливого Стэнли, оправдывавшего его присутствие в парке. В один из таких дней, когда Маршалл, как обычно, размышлял о странном задании, которое он выполнял уже две с лишним недели, его взгляд неожиданно упал на какого-то мужчину, который, как и он, следил за Арианой с парковой скамейки. Когда она двинулась к выходу из парка, мужчина тоже поднялся и пошел за ней, держась достаточно далеко, чтобы не привлекать к себе внимания, и в то же время – достаточно близко, чтобы не терять ее из виду. Маршаллу это показалось странным, и он, таща за собой на поводке унылого Стэнли, пошел следом за обоими. Он видел, как Ариана, так и не заметившая двойной слежки, вошла в свой дом на проспекте Фоша, а мужчина немного постоял перед подъездом, потом сел в машину и уехал. Провожая машину взглядом, Маршалл почувствовал, как у него по спине пробежал холодок. Что-то было не так, и он решил, что начиная с этой минуты будет следить за Арианой еще внимательнее. Кроме того, было бы неплохо разведать обстановку вокруг ее дома, но болтаться у подъезда, делая вид, будто он кого-то ждет, было слишком опасно и непрофессионально. К счастью, Маршалл вовремя вспомнил, что теперь у него тоже есть машина, и он может наблюдать за домом сидя в салоне.

 Так он и сделал, однако в течение следующих двух дней ему в глаза не бросилось ничего странного. Только на третий день он заметил другого мужчину, который точно так же следил за Арианой в парке, а потом прошел за ней до подъезда. Еще через день Маршалл увидел обоих мужчин в неприметной машине, припаркованной напротив дома Арианы. Когда же он обнаружил слежку в четвертый раз, никаких сомнений у него не осталось, и Маршалл позвонил Биллу Картеру.

 – Возможно, я веду себя как параноик, – начал он, – но мне кажется, вокруг Арианы происходит что-то подозрительное. За последние несколько дней я заметил двух разных мужчин, которые определенно следили за ней в парке, а потом прошли до подъезда ее дома. Через день я видел обоих в машине напротив ее подъезда. Я уверен, что это хвост, Билл. Эти парни действуют непрофессионально, так что это наверняка не полиция. Я думаю – теперь твой друг Сэм обязательно должен предупредить Ариану о том, что́ происходит. Ей следует быть настороже, потому что, если кто-то из этих двоих сумеет пробраться в дом, она может открыть ему дверь, и тогда…

 Что будет тогда, он не сказал, но Билл понял его и без слов. И еще он понимал, что, если Ариану попытаются убить или снова похитить, Маршалл вряд ли сумеет помочь ей – ведь он один, без оружия, и у него только одна действующая рука.

 – Ариана – очень красивая девушка. Может, эти двое – просто перевозбужденные по весне лягушатники, которым она показалась вполне смазливой? – грубовато пошутил он, параллельно пытаясь составить в уме хотя бы примерный план действий. Тот факт, что Маршалл был не на шутку встревожен, очень его беспокоил: Билл привык доверять интуиции своего агента. Паниковать на пустом месте Маршалл не стал бы.

 – Я так не думаю, – тихо ответил Маршалл. – Эти двое не похожи на донжуанов. Опасные типы и к тому же не французы. Я абсолютно уверен, что они следили за ней, так что звони своему приятелю – пусть предупредит Ариану.

 Билл не стал спорить и в тот же день позвонил Сэму Адамсу. Он, правда, все еще надеялся, что Маршалл ошибся и что только его инстинкты оперативного работника заставляют его видеть опасность там, где ее нет, однако Билл слишком уважал своего друга, чтобы не передать Сэму его опасений. Сэм Адамс, однако, отнесся к предупреждению Маршалла скептически. Несколько вполне благоприятных отчетов, полученных от агентов и осведомителей ЦРУ в Буэнос-Айресе, окончательно убедили его, что Луис Муньос абсолютно лоялен нынешней власти и не затевает ничего такого, что могло бы повредить Ариане. Если за ней кто-то следит, считал он, значит, дело в чем-то другом.

 – Если я позвоню Ариане, то только напугаю ее до чертиков, – мрачно возразил Сэм. – Она может вернуться к тому, с чего начинала два года назад, а я этого не хочу. Нет, Билли, мы пока слишком мало знаем и не можем утверждать наверняка, что это люди Луиса. В мире и без них нет недостатка в плохих парнях, а Ариана девушка богатая, и ей в любом случае следует быть осторожной. – Сэм, впрочем, тут же подумал, что выхода у него все равно нет, потому что, если он не предупредит Ариану, а с ней что-то случится, он будет чувствовать себя виноватым до конца своих дней. – Давай вот что сделаем, – нашелся Сэм, – ты попроси своего парня понаблюдать за ней еще немного, а я пока наведу справки в парижской полиции. Мне нужно всего несколько дней… Кстати, было бы неплохо, если бы Маршалл прислал нам фотографии этих типов – это многое бы упростило.

 Это была здравая мысль, и Билл перезвонил Маршаллу и передал просьбу Сэма сфотографировать одного или обоих подозрительных типов.

 – Но у меня нет никакого специального оборудования, – возразил Маршалл обескураженно. – Я же в отставке! Конечно, я могу щелкнуть этих парней на телефон, но не уверен, что получится хорошо.

 Однако ему повезло. В тот же день, проходя мимо дома Арианы, он заметил одного из наблюдателей, который спал в припаркованной у подъезда машине. Стекло было опущено, и Маршалл, подойдя почти вплотную, сделал несколько крупных планов. На следующее утро он сфотографировал в парке второго шпика – правда, качество получилось несколько хуже. В тот же день он отправил снимки Биллу, а тот переслал их Сэму.

 Сэм отзвонился ему спустя несколько часов.

 – Похоже, твой человек в Париже действительно напал на что-то важное, только я пока не знаю на что, – сообщил он. – Я не уверен, что все это имеет отношение к Луису. Мы сумели идентифицировать парней, которые следят за Арианой. Один чилиец, другой из Панамы. Оба – мелкие правонарушители, много раз отбывавшие тюремные сроки за торговлю наркотиками, подделку чеков и сводничество. Они никак не связаны ни с правительством Аргентины, ни с ее преступным миром – это совершенно точно. Возможно, на этот раз их просто наняли, но будь я проклят, если я знаю, кто заказчик. Ариане я по-прежнему не хочу ничего говорить, чтобы не пугать ее зря, но твой человек в Париже должен быть максимально настороже. Наверное, он впрямь редкостный оперативник, если сумел засечь этих парней просто гуляя с собакой.

 – Маршалл был одним из лучших наших агентов, – подтвердил Билл с гордостью. – Ладно, я передам ему твои слова, но, откровенно говоря, все это мне очень не нравится. На твоем месте я бы просто увез Ариану из Парижа куда-нибудь подальше.

 – Я думаю, теперь ее найдут где угодно, – не согласился Сэм. – Так что особенного смысла прятать ее я пока не вижу.

 – Но на территории Соединенных Штатов мы сможем задействовать дополнительные силы, – настаивал Билл. – В Париже ее охраняет один Маршалл, с одной здоровой рукой.

 – Я все понимаю, – ответил Сэм. – Но, повторяю: я не хочу пугать Ариану, пока мы не знаем, кто и с какой целью за ней охотится. И только когда мы это выясним, мы сможем обеспечить ей надежную охрану. До этого момента ее безопасность остается ее частным делом.

 – Тебе виднее, – вздохнул Билл. – Только… только как бы нам не опоздать.

 Сразу после этого он перезвонил Маршаллу и рассказал ему о своем разговоре с Сэмом.

 – Да он что, спятил, этот твой церэушный приятель?! – вспылил Маршалл. – Чего он ждет? Чтобы ее снова похитили? Или убили… От меня здесь толку не будет – я же не могу ходить за ней на расстоянии вытянутой руки, как телохранитель! Ариана меня даже не знает! Скорее всего она решит, что я хочу ее ограбить, и заявит в полицию. Меня задержат, и тогда… Одному богу известно, что может случиться тогда. Нет, Сэм должен обо всем ей рассказать, и как можно скорее.

 – Но Сэм пока сам не знает, что происходит, – сокрушенно уронил Билл. – Откуда ты знаешь, может быть, эти двое ходят за ней, чтобы украсть ее сумочку. Ариана – богатая наследница, и они вполне могли вообразить, что она носит в сумочке один из своих миллионов.

 – Чушь! – сердито отрезал Маршалл. – Сам посуди, ее похитила банда то ли мятежников, то ли революционеров, с лидером которых она состояла в близких отношениях. А у этого лидера есть брат, и он высоко сидит, и на него есть компромат, известный Ариане, которая может его обнародовать, так что этот тип в правительстве обязательно попытается ее устранить! Два года Ариана вела уединенный образ жизни, но после того как о ней написали в газетах, она снова оказалась как на ладони. И эти типы появились возле нее не случайно, попомни мои слова! Теперь неприятности могут начаться в любой момент, а твой Сэм молчит как в рот воды набрал! Я бы и сам ее предупредил, но, повторяю, она меня совершенно не знает. Если я подойду к ней и скажу – мол, вон те двое за вами следят, так что будьте поосторожнее, она решит, что я псих. И будет абсолютно права!

 Маршалл и в самом деле начинал чувствовать себя немного сумасшедшим, поскольку вся ситуация – включая необъяснимое бездействие Сэма – отдавала самым настоящим безумием, однако, зная, насколько реальна грозящая Ариане опасность, он не мог позволить себе спокойно отойти в сторону. Увы, на этот момент единственное, что ему удалось сделать, – это добиться от Билла обещания поговорить с Сэмом еще раз.

 Но когда на следующий день Маршалл, возвращаясь из парка следом за Арианой, заметил перед домом знакомую машину, в которой на этот раз сидели двое других мужчин, он испытал легкий приступ паники. Теперь соглядатаев стало четверо, и интуиция подсказывала ему, что они готовятся к решительным действиям. Противник удвоил силы: теперь главным для Маршалла было не опоздать.

 Ему хватило нескольких секунд, чтобы оценить диспозицию. Двое двигались за Арианой от парка, двое стерегли у подъезда в машине с работающим мотором. Ариана, одетая по случаю теплой майской погоды лишь в шорты, сандалии и футболку, шла прямо в ловушку. Бросив еще один взгляд в сторону четверых мужчин, Маршалл заметил, как двое из них слегка кивнули друг другу. Медлить дальше было просто опасно, и он, сделав четыре широких шага, нагнал девушку и заступил ей дорогу, одновременно улыбаясь как можно шире, чтобы со стороны это выглядело так, будто он приветствует старую знакомую.

 Прежде чем Ариана успела опомниться, Маршалл схватил ее под руку и увлек за собой дальше по улице.

 – Прошу вас, мисс Ариана, не пугайтесь. Я – сотрудник американского УБН, меня послал Сэм Адамс. За вами следят четверо латиноамериканцев, которые собираются на вас напасть. Я уверен, они имеют какое-то отношение к брату Хорхе, который давно вас разыскивает. Прошу вас, ради вашей же безопасности: сделайте вид, будто мы с вами давно и хорошо знакомы. Сейчас мы с вами сядем в мою машину, и я увезу вас… увезу в безопасное место.

 Похоже, Ариана не поняла и половины того, что он наболтал ей скороговоркой, держа на лице блаженную улыбку городского юродивого, и только смотрела на него расширившимися от испуга глазами. К счастью, она так растерялась, что и не попыталась вырваться, и Маршалл, продолжая улыбаться как идиот, легко провел ее дальше по улице – мимо подъезда, где ее поджидали двое наемников.

 Его маневр увенчался полным успехом. Латиноамериканцы не стали их догонять, так как были уверены, что Ариана вот-вот вернется к подъезду без провожатого, а Маршалл уже довел ее до того места, где у обочины стояла его машина. По счастливому стечению обстоятельств ключи были у него в кармане, и он, нажав на кнопку брелока сигнализации, отпер замки.

 – Пожалуйста, садитесь скорее! – простонал Маршалл, молясь про себя, чтобы Ариана не замешкалась и не вздумала сопротивляться. Он был уверен, что латиноамериканцы не осмелятся ее схватить, пока она не одна. Но улица была почти пуста, и никто не мешал им его застрелить, а потом запихнуть Ариану в машину. Краем глаза Маршалл заметил, что латиноамериканцы движутся в их сторону – правда, пока не слишком резво, однако и при такой черепашьей скорости они нагнали бы их за минуту.

 – Не оглядывайтесь! – шепнул Маршалл. – Залезайте скорее и улыбайтесь!

 Ариана не могла бы сказать, что заставило ее поверить этому едва знакомому ей мужчине, которого она несколько раз видела в парке, гуляя с собакой, – но она поверила. Ужас перед прошлым, дотянувшимся до нее аж в Париже, не помешал ей сообразить: то, что он говорит, слишком похоже на правду, к тому же этот человек знает Сэма!.. Его имя послужило своего рода паролем, по которому Ариана отличила друга от врага, поэтому, не раздумывая, она подхватила на руки Лили и запрыгнула на переднее сиденье. Стэнли привычно устроился сзади, Маршалл сел за руль. К счастью, он уже привык управляться одной рукой и сумел запереть дверцы, запустить мотор и отъехать до того, как латиноамериканцы поравнялись с машиной. Несколько секунд – и беглецы были далеко. Их никто не преследовал – очевидно, нападавшие решили, что добыча от них не уйдет. Действия Маршалла выглядели столь непринужденными и естественными, что топтуны, несомненно, пребывали в уверенности, будто это действительно случайная встреча с кем-то из добрых знакомых и рано или поздно девица вернется домой.

 Маршалл тем временем несколько раз свернул, стараясь сбить со следа возможную погоню, и только потом повернулся к Ариане. Ее лицо было бледным, руки крупно дрожали, однако по всему было видно, что она пытается овладеть собой.

 – Извините, что напугал вас, мисс Грегори, – проговорил Маршалл как можно мягче, – но, поверьте – у меня не было другого выхода. Меня зовут Маршалл Эверетт, и я – бывший агент Управления по борьбе с наркотиками. Эти люди следили за вами уже несколько дней – сначала их было двое, но сегодня я заметил еще двоих. Я был уверен, что они попытаются напасть на вас, и решил действовать. Сэм Адамс и ЦРУ в курсе; я сообщил им обо всем через свое Управление. Они знают, кто эти люди – по крайней мере двое им точно известны, но кто их нанял, ЦРУ пока установить не удалось. Я подозреваю, этим человеком может быть брат Хорхе; у него есть мотив… Если вам что-то о нем известно или он думает, что вам что-то известно, этого вполне достаточно, чтобы ему захотелось заставить вас замолчать. На протяжении двух лет он искал вас и не мог найти, но после той статьи в газете…

 Ариана, все еще дрожа, нервно обернулась, чтобы посмотреть в заднее стекло, но увидела унылую морду Стэнли и крепче прижала к себе Лили.

 – Не беспокойтесь, он не тронет ни вас, ни вашу собаку, – успокоил ее Маршалл.

 – Куда… куда вы меня везете? – спросила Ариана дрожащим голосом. – Честное слово, я ничего не знаю о Луисе. Ничего такого, за что он захотел бы меня… – «…Убить». – Это слово ей так и не удалось произнести вслух. – Мне известно только, что он занимает высокий пост в правительстве и что они с Хорхе хотели устроить переворот, чтобы захватить власть. Господи боже мой, да я даже фамилий их не знаю! Хорхе никогда не упоминал… По его словам, Луис сочувствовал революции и действовал в интересах бедных.

 – Хорхе так говорил, и тем не менее именно он вас и похитил, – процедил Маршалл сквозь стиснутые зубы. Еще несколько поворотов вывели их на кольцевую трассу возле Порт-Малло, а оттуда – на ведущее к аэропорту шоссе. Впрочем, почему он едет туда, Маршалл и сам не знал. На данный момент ему просто хотелось оказаться как можно дальше от проспекта Фоша.

 – Куда вы меня везете? – снова спросила Ариана. Ей вдруг пришло в голову, что четверо латиноамериканцев, которые якобы на нее охотились, – выдумка и что на самом деле похищает ее Маршалл. Да только его рассказ был слишком похож на правду, и она растерялась, не зная, чему верить. Воспоминания двухлетней давности снова нахлынули на нее, грозя подавить волю, но она справилась с ними, да и в само́м Маршалле было что-то, что вызывало к нему невольное доверие. Он был слишком не похож на Хорхе, чтобы причинить ей зло.

 – Сам не знаю, – признался Маршалл. – Я обещал отвезти вас в безопасное место, но… Сначала нужно убедиться, что за нами никто не гонится.

 При этих словах Ариана снова посмотрела в заднее стекло, а Маршалл подумал, что он даже не представляет, где можно спрятать Ариану, чтобы наверняка сбить людей Луиса со следа. Не в гостинице – это точно… Мысль, что можно обратиться в посольство, просто не пришла ему в голову: за шесть лет работы среди наркоторговцев он слишком привык выкручиваться из любых неприятностей самостоятельно, к тому же для агента под прикрытием любой контакт с сотрудниками американского посольства означал бы не только его разоблачение, но и срыв всей операции.

 Остановив машину на обочине, Маршалл велел Ариане следить за обстановкой, а сам взялся за мобильный телефон, предварительно подключив его к установленной в машине акустической системе, выполнявшей функции громкой связи. Он собирался позвонить Биллу Картеру, чтобы ввести его в курс последних событий, и хотел, чтобы Ариана слышала их разговор – это должно было еще немного ее успокоить и заодно убедить, что Маршалл действительно тот, за кого себя выдает, и ему можно доверять. Увы, его звонок был перенаправлен на голосовую почту, но Ариана услышала в динамиках записанное на автоответчик сообщение, из коего следовало, что этот номер принадлежит старшему агенту УБН Картеру. Разумеется, подобное сообщение мог записать на своем телефоне кто угодно, но Ариану оно успокоило. Теперь она убедилась, что Маршалла прислали ее охранять, и смотрела на него почти с полным доверием, хотя полчаса назад подчинилась и села к нему в машину со страху.

 После того как в трубке прозвучал короткий сигнал, Маршалл попросил Билла срочно ему перезвонить и добавил, что Ариана Грегори находится с ним в машине и что у дома ее поджидают четверо латиноамериканцев. Положение, по его словам, было очень серьезным, и он хотел, чтобы Билл как можно скорее связался с Сэмом Адамсом.

 Услышав про Сэма, Ариана окончательно убедилась, что Маршалл не врет ей, но вместе с тем значит, и те четверо мужчин, карауливших ее возле дома, собирались сделать с ней что-то ужасное.

 – Что… что этим людям от меня нужно? – спросила она, сражаясь с приступом дурноты.

 – Я точно не знаю, – ответил Маршалл, которому не хотелось слишком ее пугать. – Но они следили за вами довольно давно. Как только я их заметил, я сразу позвонил моему бывшему начальнику, а уж он связался с Сэмом Адамсом, с которым они старые друзья. Понимаете, мне показалось подозрительным их поведение, а поскольку я бывший оперативник, то я решил, что тут может быть замешаны наркотики, – добавил он с легким смущением. Не мог же он в самом деле признаться, что заподозрил неладное не когда заметил следивших за ней мужчин, а много раньше – когда стал невольным свидетелем того, как она закапывает в парке алюминиевый кофр. Меньше всего ему хотелось, чтобы Ариана узнала, что он его выкопал и что письма и дневники Хорхе теперь у него.

 – Почему же Сэм сам мне не позвонил? – спросила Ариана растерянно. Все происходящее слишком сильно напоминало события двухлетней давности, чтобы она могла так скоро успокоиться.

 – Потому что не хотел вас пугать раньше времени, – рассудительно отвечал Маршалл. – Насколько я знаю, Сэм Адамс считал, что все это может обернуться пустяком, но… Не хотелось бы вам этого говорить, но я уверен: это далеко не пустяки.

 Даже не располагая сколь-нибудь подробной информацией, он чувствовал, как день ото дня стремительно нарастает грозящая Ариане опасность. Это ему подсказывали его интуиция и инстинкты оперативного работника, а они еще ни разу его не подводили. Уверенность Маршалла передалась Ариане – ее лицо исказила гримаса страдания, а по щекам покатились слезы. За прошедший час она словно вернулась на два года назад – в тот самый кошмар, который, как ей казалось, навсегда остался в прошлом. И вот теперь все начиналось снова.

 – Я-то думала, теперь все позади, а оказывается… оказывается… – пролепетала она жалобно, и Маршалл, тронув машину с места, почувствовал, как его сердце сжимается от жалости к ней.

 – Сэм и Билл тоже считали, что все закончилось, но… Я думаю, статья из «Геральд трибьюн» с вашей фотографией попала в Интернет, и ваши враги узнали, где вас искать, – обстоятельно объяснил он. – Не волнуйтесь, я уверен, что ЦРУ сумеет установить, что происходит и кто за этим стоит, но пока этого не произошло, вам лучше спрятаться… – Ему в голову неожиданно пришла новая идея, и он, снова притормозив у обочины, торопливо набрал на мобильнике еще один номер. Ариана заметила, что у него действует только одна рука (поэтому ему каждый раз приходилось останавливаться, чтобы поговорить по телефону). Хороший у меня защитник, однорукий инвалид, подумала она с горечью, но сразу устыдилась таких своих мыслей. Если бы не Маршалл, сейчас бы она, наверное, была бы уже мертва или снова в плену.

 Тем временем в колонках зазвучали гудки, потом раздался щелчок, и мужской голос с сильным шотландским акцентом проговорил:

 – Старший инспектор Макдональд, Новый Скотленд-Ярд, слушаю вас…

 – Джефф, это ты? Говорит Маршалл Эверетт. Хочу попросить тебя об одном одолжении…

 – Опять?! – Казалось, мужчина на другом конце линии аж застонал от досады. – Когда ты в последний раз просил об одолжении, меня едва не упекли в панамскую каталажку лет эдак на сто!.. Как поживаешь, старина? Кстати, ты где?.. В последнее время я что-то потерял тебя из виду – уж больно ты шустрый. Не уследить за тобой.

 В последний раз они виделись четыре с лишним года назад. За это время многое изменилось, но Макдональд ничего об этом не знал.

 – Как ни странно, я сейчас в Париже, – ответил Маршалл. – Со мной одна знакомая… Не мог бы ты ненадолго приютить нас у себя?

 – Тебе что, мало платят? Почему бы тебе не отвезти свою знакомую в гостиницу?

 – Да, я жмот! – весело отозвался Маршалл. – Ну как, договорились?.. Я могу спать на диване у тебя в гостиной, если ты его еще не выбросил.

 – А свою женщину оставишь мне? Вот это я понимаю – настоящий друг! – хохотнул его собеседник, и Ариана невольно улыбнулась сквозь слезы. Этот неведомый Макдональд почему-то казался ей неплохим человеком, к тому же тот факт, что он работал в Новом Скотленд-Ярде, добавило Маршаллу еще несколько очков. Правда, это тоже могло быть фальшивкой для усыпления ее бдительности, но Ариана решила, что подобная суперхитрость маловероятна. Если Маршалл собирался ее похитить, ему не нужно было городить огород и вводить ее в заблуждение относительно своих подлинных намерений. Достаточно было стукнуть по голове, запихать в мешок и отвезти куда-нибудь в пригороды, но раз он этого не сделал…

 Ариана вздохнула. Страх продолжал терзать ей сердце, однако она готова была полностью довериться Маршаллу. Другого выхода у нее все равно не было. Правда, ее продолжал удивлять тот факт, что она вообще села к нему в машину! Наверное, нужно было слишком растеряться, чтобы совершить подобную глупость, к тому же… к тому же, когда он убеждал ее ехать с ним, его взгляд был достаточно выразительным. Глядя на него, Ариана почему-то сразу поняла, что должна делать то, что говорит ей этот незнакомый мужчина, иначе с ней может случиться нечто совершенно ужасное. Похоже, час назад Маршалл ее спас – и продолжает спасать сейчас.

 – Когда тебя ждать? – спросил Джефф Макдональд. В Новом Скотленд-Ярде он был начальником специального отдела – особого подразделения лондонской полиции, созданного для борьбы с международной организованной преступностью. С Маршаллом они познакомились в учебном центре ФБР в Квонтико, где оба проходили курс специальной подготовки. Впоследствии они несколько раз сталкивались при расследовании двух или трех серьезных дел и стали близкими друзьями.

 Маршалл посмотрел на часы.

 – Мы только что выехали из Парижа, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно небрежнее. – Думаю, часов через пять или шесть мы до тебя доберемся. Сначала я хотел устроить тебе сюрприз, но потом подумал, что в этом случае ты не успеешь как следует подготовиться к встрече.

 – Ты все еще работаешь под прикрытием?

 – Да, можно сказать, что сейчас я работаю под прикрытием, – ответил Маршалл после небольшой паузы. – Хотя вообще-то я в отставке. Когда мы приедем, ты поймешь почему.

 – Наверное, когда плохие парни в Южной Америке узнали, что ты больше не охотишься за их задницами, они заказали несколько благодарственных месс Деве Марии, – усмехнулся Макдональд. – Просто удивительно, как тебя до сих пор не подстрелили!

 – Они пытались, но у них ничего не вышло. – Маршалл тоже рассмеялся. – И еще, Джефф, лучше никому не говори, что я приеду. И о женщине тоже ничего не говори.

 – О, да ты решил задействовать старые связи, чтобы изменить жене спокойно и с комфортом! – захохотал Макдональд. – Надеюсь, твоя женщина меня не слышит? – спохватился он, отсмеявшись, но Ариана и сама захихикала. Этот мистер Макдональд с каждой минутой нравился ей все больше.

 – В отличие от тебя я до сих пор не женат, – отозвался Маршалл. – Нормальные женщины не хотят со мной связываться.

 – Правильно делают. Кстати, какое пойло ты теперь предпочитаешь? Скотч, как раньше, или ты полностью перешел на текилу?.. Мне нужно знать, что купить к твоему приезду, потому что дома я спиртного не держу. Точнее, держу, но, как правило, очень недолго… Ви́ски в моем холодильнике очень быстро куда-то испаряется: вот оно есть – и его сразу нет.

 – Я на работе, Джефф, – строго сказал Маршалл, боясь произвести на Ариану неблагоприятное впечатление, хотя он был не прочь выпить со старым другом. В те времена, когда они работали вместе, Джефф и Маршалл частенько устраивали сугубо мужские посиделки со спиртным, правда – только после окончания рабочего дня и, само собой, в самом конце – чтобы отпраздновать успешное раскрытие дела.

 – В Париже, с женщиной – и на работе? Ни за что не поверю! – хмыкнул Макдональд. – Или она тоже агент под прикрытием? Впрочем, даже если так, это вряд ли что-то меняет.

 – Я все расскажу, когда мы приедем, – снова пообещал Маршалл. – Когда мы будем в Лондоне, я позвоню тебе еще раз, и ты подробно объяснишь, как до тебя добраться.

 – Разве ты не помнишь, где я живу? – притворно удивился Макдональд. – Ах да, конечно!.. Ведь в последний раз тебя пришлось отправить в аэропорт на такси, потому что сам ты идти не мог. Ладно, жду тебя… жду вас обоих с нетерпением. Держись за руль обеими лапами и смотри только вперед, потому что я хочу, чтобы ты добрался до меня живым и здоровым! – Джефф Макдональд рассмеялся, довольный, и дал отбой, а Маршалл с виноватым видом покосился на Ариану.

 – Прошу прощения за моего друга, – сказал он. – Джефф грубоват, но вообще-то он классный парень. Мы несколько раз сотрудничали с ним в делах по контрабанде наркотиков. Такому человеку я бы без колебаний доверил жизнь… Собственно говоря, я это уже сделал. – Маршалл улыбнулся и снова тронул машину с места. Только сейчас он понял, как сильно ему не хватает прежней работы. Адреналин стучал в висках, и единственное, о чем Маршалл мог думать, – это о четырех латиноамериканцах, которые едва не схватили сейчас его спутницу.

 – Мы не можем вернуться в Париж. Это слишком опасно, – сказал он, бросив на девушку быстрый взгляд, и Ариана кивнула в ответ. Она была рада, что Маршалл увез ее из города, который, как ей теперь казалось, был наводнен головорезами Луиса.

 – Мы можем пожить у Джеффа, пока парни из ЦРУ не разберутся, что происходит, – добавил он. – Эти четверо… Я думаю, они еще несколько часов будут ждать вашего возвращения, прежде чем поймут, что птичка упорхнула. Возможно, они решат, что я ваш любовник и вы поехали ко мне. – Маршалл слегка покраснел, хотя подобная чувствительность обычно была ему несвойственна. – Но завтра утром они поймут, что облажались. У вас в квартире осталось что-нибудь важное?

 Ариана покачала головой, и в тот же момент Стэнли просунул голову между передними сиденьями и обнюхал Лили, а она лизнула его в нос. В отличие от хозяев, собаки, похоже, были совершенно спокойны.

 – Я имею в виду документы или, может быть, какие-то вещи, которые связывали бы вас с Хорхе или его братом, – пояснил Маршалл. – Что-то такое, что эти латиноамериканцы не должны найти?

 – Нет, ничего такого у меня нет, – ответила она. – Было… несколько писем, но я избавилась от них некоторое время назад.

 Я знаю, чуть не сказал Маршалл, но вовремя прикусил язык и ограничился безмолвным кивком.

 – Как вы догадались, что происходит? – спросила Ариана. Она понимала: если все, о чем рассказывал ей Маршалл, было правдой, – а она начинала подозревать, что так оно и есть, – следовательно, грозящая ей опасность сейчас серьезнее, чем когда ее только что похитили люди Хорхе.

 – Я гулял в парке с собакой одновременно с вами и вдруг увидел человека, который за вами следил, – терпеливо объяснил Маршалл. – Я ведь оперативник, нас специально учат замечать такие вещи. Сначала наблюдателей было двое: пока один следил за вами в парке, другой ждал в машине у вашего дома. Потом они менялись. Меня это встревожило, и я позвонил своему боссу в УБН, а тот связался с Сэмом Адамсом. Я отправил ему фотографии бандитов, и ЦРУ сумело установить их личности.

 По правде говоря, объяснение вышло не очень-то убедительным, но Ариана была слишком подавлена, чтобы это понять. В голове у нее царил полный сумбур, который только усиливался, стоило ей подумать, что́ могло произойти, если бы Маршалл оказался недостаточно внимателен или не захотел вмешиваться. Скорее всего сейчас бы ее везли неизвестно куда в багажнике чужого автомобиля, а может, просто убили бы. Неужели, спрашивала она себя, эти люди разыскивали ее все два года и действительно ли фотография в газете была той самой зацепкой, благодаря которой они сумели напасть на ее след? Что, если они разыскали ее каким-то другим способом, о котором ни Маршалл, ни Сэм Адамс не подозревали? Этот последний вариант мог серьезно осложнить ее положение, поскольку в этом случае она не знает, откуда ждать следующего удара.

 В течение нескольких часов, пока они ехали, они почти не разговаривали. Ариана немного подремала и проснулась, когда они добрались до Кокелля рядом с Кале, где находились терминал Евротоннеля и паромная переправа. Маршалл зарезервировал место на пароме по телефону, поэтому, когда они прибыли в Кокелль, им оставалось только въехать на автомобильную палубу готового отойти судна. Переправа длилась всего полтора часа, поэтому на всякий случай решено было из машины не выходить. Маршалл не знал, сколько на самом деле человек следило за Арианой и удалось ли им от них оторваться, поэтому ему не хотелось, чтобы девушка появлялась на пассажирской палубе. Правда, на шоссе он регулярно посматривал в зеркало заднего вида и был почти уверен, что за ними никто не следует, но рисковать все равно не хотелось.

 К счастью, с документами никаких проблем не возникло. Маршалл постоянно носил свой паспорт в кармане, а паспорт Арианы случайно оказался у нее в сумочке. Обеих собак Маршалл собирался объявить служебными – у него при себе было удостоверение старшего агента УБН, которое должно было придать его словам дополнительный вес (удостоверение было, естественно, просроченным, но он был уверен, что на дату никто не обратит внимания).

 Через полтора часа они были в британском Фолькстоуне. Здесь Маршалл и Ариана покинули паро́м и, предъявив паспорта (документы на собак у них никто не спросил), выехали на шоссе, ведущее в Лондон. Когда они достигли пригородов британской столицы, Маршаллу на мобильный позвонил Билл Картер, и он рассказал бывшему боссу обо всем, что случилось за последние часы. Как и раньше, мобильник был подключен к автомобильным колонкам, чтобы Ариана могла слышать весь разговор.

 – Куда ты ее везешь? – озабоченно спросил Билл.

 – К одному своему старому знакомому из Скотленд-Ярда.

 – Это к тому старому алкоголику, с кем ты работал в Панаме? – со смехом уточнил Билл.

 – К нему са́мому, – подтвердил Маршалл. – Я уверен, что у него мы будем в полной безопасности.

 – Боюсь, Ариане будет нелегко с вами обоими, – шутливо заметил его бывший босс. – Разве только она сама не прочь заложить за воротник…

 Маршалл бросил быстрый взгляд на Ариану и заметил, что она слегка улыбнулась. Ну, слава богу! Кажется, начинает приходить в себя.

 – Я сейчас же позвоню Сэму, – добавил Билл и обратился уже непосредственно к Ариане: – С вами все в порядке, мисс Грегори?

 – Да. Теперь да… то есть более или менее, – ответила она нерешительно. Для нее последние несколько часов были до краев наполнены напряжением и болью уснувших было воспоминаний, поэтому, даже убедившись, что Маршалл действительно сотрудник УБН и знает Сэма Адамса, она не могла успокоиться сразу. Она отдавала себе отчет, насколько ей повезло – и со своевременным вмешательством Маршалла, и с тем, что в критический момент она поддалась его уверенности и села к нему в машину.

 – Не беспокойтесь, вы в надежных руках, – заверил ее Билл. – Маршалл – наш лучший агент, с ним вам ничто не грозит. Мы постараемся как можно быстрее выяснить, в чем дело, но… но в Париж вам лучше пока не возвращаться. Агент Эверетт поступил правильно, когда увез вас оттуда.

 – Я… очень рада, что он появился так вовремя, – проговорила Ариана, с признательностью посмотрев на Маршалла. – Только… Мне хотелось бы знать, кто эти люди и что им от меня надо…

 – Этого мы не знаем, – признался Билл, – но я склонен думать, что агент Эверетт был прав, когда утверждал, что за этим может стоять брат Хорхе. Он боится разоблачения, боится того, что́ вы можете о нем знать, и поэтому ищет способ заставить вас замолчать навсегда. Найти вас было нелегко, но теперь, когда это случилось…

 – Но я ничего не знаю о брате Хорхе! Мне известно только, что он занимает какой-то пост в аргентинском правительстве. Чем эти сведения могут ему угрожать?

 – По всей вероятности, он готовит путч или государственный переворот, и ему, конечно, не хотелось бы, чтобы об этом стало известно. В этом отношении вы представляете для него серьезную опасность. Возможно, он и не знает точно, что именно вам известно, но боится, что вы можете что-то знать. Этого вполне достаточно, чтобы брату Хорхе захотелось вас устранить. Как говорится в старых фильмах, мертвые не болтают… – Билл понял, что выразился не слишком удачно, и, неловко усмехнувшись, попытался исправить оплошность: – Впрочем, я уверен, что Сэм Адамс и его люди решат эту проблему довольно скоро. Вам нужно только немного подождать, и вы опять сможете жить как жили.

 На этом разговор закончился, и Билл стал набирать номер Сэма, мысленно прикидывая, что́ ему сказать. Он считал, что в первую очередь необходимо организовать задержание и допрос тех четырех латиноамериканцев, которые пытались напасть на Ариану в Париже. Билл не сомневался, что кто-то из них – а может, и все четверо – в списках международных террористов, что могло послужить основанием для их депортации, но прежде нужно было выяснить, кто их нанял и с какой целью. В том, что это был Луис Муньос, Билл был уверен, однако ему было совершенно ясно, что проследить связь этой четверки с братом Хорхе будет невероятно трудно.

 Маршалл тем временем позвонил Джеффу Макдональду, и тот продиктовал ему свой адрес, сказав, что они доберутся до его дома минут за двадцать. И действительно, ровно столько времени им понадобилось, чтобы отыскать нужную улицу и дом. Когда Маршалл позвонил в звонок у входной двери, Джефф уже ждал их и открыл почти сразу, но Ариана успела замерзнуть в своих шортах и легкой футболке – в Лондоне погода была холоднее, чем в Париже, да и день понемногу клонился к вечеру.

 – Рад тебя видеть, старина! – воскликнул Макдональд и, хлопнув Маршалла по плечу, пригласил обоих в дом. На вид Джеффу было лет пятьдесят с хвостиком, и он был высоким, крепким мужчиной с широкими плечами, мощными ногами и сломанным носом (в юности он играл в регби за сборную Шотландии).

 – Прошу прощения за беспорядок, мисс, – добавил Макдональд, разглядывая Ариану с непристойным одобрением, – но моя жена ушла от меня лет тридцать назад, и с тех пор я, кажется, ни разу не убирался.

 Разумеется, Маршалл и Ариана привели в дом и обеих собак, но Макдональд нисколько не возражал. Он показал Ариане кухню и даже нашел в буфете большую эмалированную миску, чтобы дать Стэнли и Лили напиться. К счастью, собаки вели себя так, словно выросли вместе: они дружно лакали воду, а потом так же дружно хрустели галетами из армейского пайка, поскольку собачьего корма у Макдональда не водилось. Наконец хозяин выпустил Стэнли и Лили погулять на задний двор и предложил гостям виски, но и Ариана, и Маршалл предпочли чай: после волнующих событий сегодняшнего утра и многочасового переезда из Парижа в Лондон пить на пустой желудок было небезопасно.

 Потом Макдональд заметил его руку и нахмурился.

 – Так тебя из-за этого отправили в отставку? – сочувственно спросил он. – Как это тебя угораздило?! Кому-то из колумбийцев не понравилось, что ты мешаешь им продавать наркотики направо и налево?

 Он, конечно, понимал, что с одной рукой Маршалл не мог оставаться в штате УБН, и искренне переживал за друга. Макдональд, как никто другой, знал, что́ означала для его молодого коллеги возможность работать внедренным агентом.

 – Колумбийцы тут ни при чем, – ответил Маршалл. – Когда я вернулся в Штаты, я еще был жив и здоров. К сожалению, кто-то где-то сболтнул лишнего, и начальство решило, что возвращаться в Латинскую Америку мне пока не стоит. На аналитической работе я едва не окочурился от скуки, и меня на год сдали напрокат Секретной службе. Там я и работал, пока какому-то психу не пришло в голову застрелить нашего президента. Целился-то он в Армстронга, а попал в меня… Представляешь, какая незадача?.. – Он вздохнул. – В общем, я вышел в отставку и поехал в Париж, чтобы немного развеяться, но… На самом деле мне до чертиков не хватает моей прежней работы. Для настоящего мужчины лучше нет, когда в него стреляют плохие парни – наверное, из-за этого я и ввязался в дело, из-за которого мы сейчас здесь.

 Он пытался шутить, но Ариана поняла, что Маршаллу тяжело, и очень ему сочувствовала. Она давно заметила, что его левая рука почти не действует, но только сейчас до нее дошло, что́ должен испытывать молодой, крепкий мужчина, по прихоти судьбы оставшийся инвалидом.

 – А кстати, что это, собственно, за дело, в которое ты ввязался? Ты ведь так ничего и не объяснил толком, – заметил Макдональд, когда все трое устроились в гостиной, чтобы выпить по чашке свежезаваренного чая. Небрежный тон друга не обманул Маршалла, и он подробно рассказал обо всем, что́ случилось с Арианой два года назад и что едва не случилось сегодня утром. Умолчал Маршалл только о письмах, с которых все началось, но если Макдональд и заметил в его рассказе какие-то нестыковки, сейчас он не стал ни о чем расспрашивать.

 – Вы правильно сделали, что удрали, – заметил он, когда Маршалл закончил. – Мне тоже кажется, что за всем этим стоит Луис, вот только доказать это будет ой как трудно!

 – Ну, над этим сейчас работают ЦРУ и Сэм Адамс, – негромко сказал Маршалл.

 – Сдается мне, мы тоже можем кое-чем вам помочь, – ответил Макдональд и ободряюще улыбнулся Ариане. – Не можем же мы допустить, чтобы таких красивых девушек похищали в самом центре Европы! Один мой хороший знакомый работает во французском Министерстве внутренних дел. Я позвоню ему, и он уже завтра возьмет этих сволочей.

 Чуть позже, пока Макдональд готовил для гостей ужин (что-то вроде тушеного мяса с овощами), Маршаллу позвонил Сэм Адамс. Он сказал, что его парни трясут своих аргентинских осведомителей и что в ближайшие несколько часов он ожидает поступления информации, а потом поблагодарил Маршалла за то, что тот вывез Ариану в Лондон.

 – Отличная работа, – сказал Сэм. – Думаю, там вы будете в безопасности. Мне приходилось кое-что слышать о мистере Макдональде – он не даст вас в обиду.

 Когда Сэм узнал от Билла Картера, что Ариану снова едва не похитили, он пришел в неописуемый ужас. Было просто огромным везением, что Маршалл оказался рядом, что он заметил нападавших и что у него была рядом машина, на которой им удалось ускользнуть. Ничуть не меньшим чудом было и то, что Ариана доверилась совершенно незнакомому человеку.

 Был уже десятый час, когда Маршалл и Ариана наконец поужинали приготовленным Джеффом рагу, которое оказалось на редкость вкусным – Ариана даже попросила добавки. После еды она немного порозовела – или, лучше сказать, стала не такой бледной. Сыграло свою роль и бренди, которое Макдональд по ее просьбе добавил ей в чай (мужчины выпили под рагу по бокалу виски). Под охраной двух специальных агентов ей ничто не грозило, и она подумала, что спокойный, продолжительный сон поможет ей окончательно прийти в себя. Извинившись, Ариана сказала, что хотела бы поскорей лечь, и Макдональд показал ей лестницу на второй этаж, где для нее была приготовлена гостевая спальня. Маршаллу он жестом хлебосольного хозяина указал на ветхий, продавленный диван в углу гостиной. Выглядел диван так, словно в нем не осталось ни одной пружины, но Маршалла это не смутило: он не сомневался, что сегодня ничто не помешает ему уснуть даже на битом стекле.

 Прежде чем подняться наверх, Ариана еще раз поблагодарила Маршалла за спасение и за то, что он перевез ее в Лондон.

 – У этого парня башка всегда варила как надо, – ответил за друга Джефф. – Он лучший специальный агент из всех, с кем мне приходилось работать, хотя и косеет от одного стакана.

 Рассмеявшись, Ариана пожелала мужчинам спокойной ночи и пошла наверх, а Джефф снова повернулся к Маршаллу.

 – На твоем месте, – вполголоса проговорил он, наливая в бокалы новую порцию виски, – я бы притворился пьяным и тоже завалился спать в гостевую комнату. А если ты трусишь, я готов сделать это вместо тебя! Эта Ариана – мммм… Э-эх!.. – И он вздохнул с выражением. – И почему все самое лучшее всегда достается тебе?!

 В ответ Маршалл только рассмеялся. Он знал, что Джефф Макдональд был вовсе не таким и что все его грубоватые шутки насчет женщин и спиртного имели лишь одну цель: помочь гостям сбросить напряжение и поскорее прийти в себя после бегства через половину Европы. Умный, опытный, хладнокровный, Джефф когда-то был одним из лучших британских агентов, и его очень уважали и ценили в Ярде. В Панаме он спас Маршаллу жизнь, проявив отвагу и находчивость.

 В тот вечер Джефф и Маршалл засиделись допоздна, разговаривая обо всем, что произошло в их жизни в те годы, что они не виделись. Шотландец искренне переживал за старого друга, которому пришлось уйти в отставку так рано. Но Джефф был поражен, насколько мужественно он держится. К тому же Маршалл потерял не только руку, но и любимую работу, а ведь ему только тридцать!.. Макдональду это казалось чудовищно несправедливым, но он не представлял, чем тут можно помочь. Он, впрочем, ни секунды не сомневался, что рано или поздно Маршалл найдет какой-то выход, но пока этого не произошло, он сумеет терпеть и ждать.

 Потом разговор зашел об Ариане – о той передряге, в какой она оказалась. Маршалл еще раз рассказал Джеффу все, что он знал об этом деле, – в том числе и о письмах, о которых не посмел упомянуть при девушке. Приятель внимательно слушал, качал головой, и лицо его с каждой минутой становилось все более мрачным. Когда Маршалл закончил, он заявил, что ситуация ему очень не нравится и что, если за сегодняшним нападением действительно стоит Луис Муньос, этой девчонке не позавидуешь. Если ЦРУ и Сэм Адамс не сумеют его остановить, сказал Джефф, охота может продолжаться годы, и все это время Ариане придется скрываться.

 – Насколько я вижу, – добавил он, – мисс Грегори – милая и порядочная девушка, которая ничего подобного не заслуживает.

 Маршалл кивнул. Он был полностью согласен со старым другом. Ариана прошла сквозь ад, но сумела справиться с потрясением и почти вернулась к нормальной жизни. Снова ввергнуть ее в атмосферу неубывающего напряжения и постоянного страха было бы несправедливо и жестоко.

 Рано утром Маршаллу снова позвонил Сэм Адамс и сообщил, что четверых покушавшихся на Ариану латиноамериканцев арестовали. Первые двое, личности которых ЦРУ установило по присланным Маршаллом фотографиям, были обычной шпаной и особого интереса не представляли, но двое других – те, кто появился в самый день нападения, – были куда опаснее. Один из них оказался в списке давно разыскиваемых международных террористов, поэтому во Франции его ждало длительное тюремное заключение. У второго оказался поддельный паспорт и отсутствовала виза, он так же подозревался в терроризме. По сведениям, поступившим из Перу, он был наемным убийцей, замешанным сразу в нескольких громких преступлениях не только в этой, но и в нескольких других странах Южной Америки. Этого субъекта ожидала принудительная отправка в Перу, где ему уже был вынесен суровый приговор. Все четверо, однако, в один голос твердили, что оказались в Париже совершенно случайно и просто прогуливались по проспекту Фоша, когда их «ни за что» задержали французские жандармы. Ни один так и не признался в истинной цели своего приезда в столицу Франции и не дал полиции ни малейшего намека на то, кто мог прислать их туда.

 Когда Ариана проснулась (она отлично выспалась), Маршалл сразу сообщил ей, что четверо напавших на нее мерзавцев арестованы и что непосредственная опасность больше ей не грозит, но добавил, что вздохнуть спокойно она сможет только тогда, когда Сэму удастся установить связь этой группы с Луисом Муньосом.

 Двенадцать часов спустя (к этому времени Ариана снова ушла спать), Сэм позвонил в третий раз.

 – Мы в шоколаде! – воскликнул он, как только Маршалл ответил на вызов. – Один из наших лучших информаторов сообщил, что в последние два года Луис Муньос тайно финансировал базирующиеся в Боливии отряды мятежников, готовых по первому сигналу перейти к активным действиям. Как видно, этот парень слеплен из того же теста, что и его брат, только вел себя гораздо умнее и осторожнее. Сейчас у него все готово, он только ждет удобного момента для выступления. Об Ариане в донесении ничего не говорится, но, по-моему, должно быть очевидно: если брат Хорхе считает, что она может что-то знать, он, конечно, постарается от нее избавиться, чтобы в последний момент она не смешала ему все карты.

 – Вот что мы узнали, – сказал Сэм, – а теперь я расскажу, как мы намерены действовать. Наш человек в Буэнос-Айресе разоблачит Луиса Муньоса как изменника, ведущего подрывную деятельность. Доказательствами мы его снабдим, так что сеньору Муньосу ни под каким видом не удастся усидеть в своем высоком кресле: нынешнему правительству Аргентины вряд ли понравится его связь с боливийской революционной группировкой. К сожалению, официально обвинить Муньоса в подготовке антиправительственного выступления мы не сможем, однако его связи с Хорхе и приверженности тем же идеям и теориям должно хватить, чтобы скомпрометировать его раз и навсегда. Пресса, я думаю, тоже заклеймит Луиса как изменника, так что с его политической карьерой будет покончено. Возможно, на какое-то время его арестуют, но он скорее всего выкрутится. Проблема, однако, заключается в том, что, даже если Луис Муньос перестанет быть членом правительства, он все равно останется одним из самых богатых и влиятельных людей в Аргентине, и если ему захочется отомстить всем, кто способствовал крушению его планов, у него будут для этого и средства, и возможности. На его физическое устранение по вполне понятным причинам мы пойдем только в самом крайнем случае, а значит, Ариана Грегори не сможет чувствовать себя в безопасности, по сути, нигде. То же самое, по всей вероятности, относится и к тебе, Марш, поскольку тебя с ней видели, и кто-то мог заподозрить, что именно ты навел нас на Луиса. Все это, как ты понимаешь, представляет собой довольно серьезную проблему…

 – Что вы предлагаете? – спокойно спросил Маршалл. – И что мне сказать Ариане?

 За себя он не беспокоился: половина крупных латиноамериканских наркодилеров, чей бизнес ему удалось подорвать или уничтожить, мечтали увидеть его в гробу, но для Маршалла это было частью работы, на которую он пошел добровольно. Другое дело – Ариана. Жить в постоянном в страхе или скрываться до конца своих дней – это было не для нее, да и спрятаться от Муньоса ей было бы трудновато. Маршалл хорошо знал латиноамериканский менталитет и понимал, что отныне месть сделается для Луиса Муньоса делом всей его жизни.

 – Для начала нам нужно несколько дней, чтобы посмотреть, как все повернется с Муньосом, – сказал Сэм. – Как только что-то прояснится, вам обоим нужно будет приехать в Штаты, и мы обсудим, как быть дальше. Главное, ни в коем случае не возвращайтесь в Париж. Ваши квартиры – это на данный момент самое опасное для вас место. Если там остались какие-то ценные вещи – скажите мне, и я распоряжусь, чтобы человек из посольства за ними съездил. Кстати, как у вас с документами? Ваши паспорта при вас?..

 Маршалл подтвердил, что да – паспорта при них и по ним они въехали в Британию.

 – А где сейчас дневники Хорхе? Ты мне их так и не прислал.

 – Они в моей парижской квартире. Вы их сами заберете или мне попросить Макдональда, чтобы он отправил за ними кого-нибудь из своих людей? – Маршалл понимал, что в этом случае он может попасть в довольно неловкую ситуацию. Ариана уверена, что чемоданчик с письмами и дневниками Хорхе закопан в парке Багатель, и если она увидит бумаги у него в руках… Маршалл, впрочем, надеялся, что Ариана его простит, ведь он смог спасти ее только потому, что вовремя их прочел.

 – Полагаю, Макдональд сможет сделать это быстрее и незаметнее, чем мы, – решил Сэм. – Я хочу как следует поработать с этими дневниками – мне нужно знать о Муньосе и его деятельности как можно больше. Вы оба тоже должны прибыть в Штаты, как только я скажу, – напомнил он. – И ты, и мисс Грегори.

 Лететь в Вашингтон Маршаллу не особенно хотелось, да и Ариана, как ему казалось, тоже будет не в восторге от подобной перспективы. Впрочем, он знал, что там они задержатся ровно настолько, сколько потребуется специалистам, чтобы опросить обоих о подробностях их пребывания в Париже – узнать, как он догадался о слежке и не заметил ли еще чего-нибудь подозрительного или странного. Что касалось Арианы, то ее могли попросить дать разъяснения по поводу описанных в дневниках Хорхе событий или фактов. Подобные беседы всегда были результативнее, если опрос велся с глазу на глаз, а не по телефону, поэтому-то их присутствие в Вашингтоне и было так необходимо Сэму.

 Утром за чашкой кофе Маршалл рассказал Ариане о последнем звонке Сэма и упомянул, что им, возможно, придется скоро лететь в Вашингтон. Как он и ожидал, эта новость не привела Ариану в восторг, но он успокоил ее, сказав, что опрос займет не слишком много времени. О чем он ей не сказал, так это о том, что им обоим придется решать, как жить, чтобы не попасть на прицел подосланных Муньосом наемных убийц. Конечно, Ариана могла окружить себя телохранителями, которые обеспечивали бы ее круглосуточную безопасность, но Маршалл понимал, что это не выход. Рано или поздно убийцы отыщут способ усыпить бдительность охраны, и тогда… Маршалл как бывший агент УБН имел право на ношение оружия. Еще вчера он попросил Макдональда достать ему пистолет, и тот принес ему «беретту» и патроны. Теперь Маршалл был вооружен и мог защищать не только себя, но и Ариану, но что делать дальше, он представлял себе плохо.

 Во второй половине дня, пользуясь значительно потеплевшей погодой, Маршалл и Ариана отправились на прогулку со Стэнли и Лили. Пока собаки бегали и резвились среди деревьев небольшого парка, они обсудили положение, в котором оказались, но так и не придумали, как из него выбраться. После прогулки они отвели собак к Джеффу, а сами отправились на такси в универмаг «Хэрродс», чтобы Ариана могла купить себе что-нибудь из одежды. В универмаге они провели почти два часа, но приобрели все необходимое – в том числе куртку и вполне приличные брюки для Маршалла, который чувствовал бы себя неловко, если бы пришлось лететь в Вашингтон в старых джинсах и выгоревшей ковбойке.

 На обратном пути Ариана снова поблагодарила его за все, что он для нее сделал.

 – Я за вас очень беспокоился, – признался Маршалл.

 – А как вы узнали, кто я такая?

 – Я сразу догадался, что вы американка, – сказал он. – Когда я убедился, что за вами следят, то сразу же позвонил Биллу Картеру и поделился с ним опасениями. Не мог же я оставить соотечественницу без помощи, к тому же интуиция мне подсказывала, что дело может быть очень серьезным. Билла эта история тоже насторожила, и он перезвонил Сэму Адамсу и описал вас с моих слов. Сэму описание показалось знакомым, и он отправил Биллу ваше фото, а тот переслал его мне вместе с кое-какими сведениями, касающимися вашей биографии… – Маршалл не стал говорить ей, насколько этот отчет был подробным. Там было все, вплоть до ребенка, которого она потеряла, но ему не хотелось напоминать об этом Ариане.

 – Когда я узнал, что вы были… знакомы с Хорхе, я окончательно уверился в том, что за вами следят. Ну и я часто видел вас в парке, а когда появилась эта фотография в «Геральд трибьюн», я узнал, кто вы такая…

 На этот раз Ариана сразу заметила, что в его рассказе кое-что не сходится, а кое-чего не хватает.

 – Вы… вы ничего от меня не скрываете? – тихо спросила она, и Маршалл поглядел на нее с виноватым видом. Несколько мгновений он прикидывал, признаться ей во всем или нет, но потом подумал, что рано или поздно она все равно все узнает, и решился.

 – Я прочел дневники Хорхе, – проговорил он смущенно, и Ариана ахнула.

 – Но как?! Откуда?!

 – Я случайно видел, как вы закапывали в парке алюминиевый чемоданчик, – признался Маршалл. – Это было в тот день, когда я только прилетел в Париж. Стэнли его выкопал, ведь он – охотничья собака, а я… я бывший агент и просто не мог не заглянуть в него. Я должен был знать, что лежит в чемоданчике. Когда я принес его домой и прочел дневники, описанная в них история показалась мне смутно знакомой. Вот тогда я и позвонил Биллу, а он выяснил для меня все подробности… Простите меня, Ариана, я не должен был так поступать.

 Вид у него был очень смущенный, и Ариана не сомневалась, что раскаивается он искренне.

 – Мне не за что вас прощать, – сказала она негромко. – Слава богу, что вы их прочли. Если бы вы этого не сделали, меня бы уже… В общем, сейчас бы мы с вами не разговаривали.

 Вечером, когда Джефф Макдональд пришел с работы и принес им готовый ужин из индийского ресторанчика, Маршалл спросил, нет ли у него свободного человека, который мог бы быстро съездить в Париж и обратно. Сэм Адамс жаждал получить дневники Хорхе, а Маршалл был не прочь вернуть себе хотя бы часть той одежды, которая осталась в его парижской квартире.

 – Без проблем, старина, – ответил Макдональд. – Мой человек отправится завтра и завтра же вернется. Давай ключи.

 Маршалл достал ключи, назвал код от входной двери, и уже на следующий вечер Макдональд вернулся домой с алюминиевым чемоданчиком в руках. Увидев знакомый предмет, Ариана опять ахнула.

 – А я-то думала, что отделалась от него раз и навсегда, – проговорила она с несчастным видом. Ей и сейчас не хотелось на него смотреть, поэтому она попросила Маршалла убрать чемоданчик подальше. Впрочем, она почти сразу поняла, что содержимое старого кофра ничего для нее не значит. Письма Хорхе перестали быть важной частью ее прошлого, и даже несмотря на то что Маршалл их выкопал, в ее настоящем для них больше не было места. Кровоточащая рана в ее душе закрылась, остался рубец, который лишь изредка ее беспокоил. Хорхе она вычеркнула из своей жизни.

 Следующую неделю они спокойно отдыхали и отсыпались в доме Джеффа, ожидая новостей из Вашингтона. Маршалл поддерживал постоянную связь с Биллом через айпад, который оказался в сумочке Арианы во время бегства из Франции, к тому же, кроме кое-какой одежды, агент Джеффа привез ему из Парижа и его собственный ноутбук, который он сразу подключил к Сети, чтобы получать или посылать электронную почту.

 Сэм позвонил Маршаллу только в пятницу вечером.

 – У меня две новости, хорошая и плохая, – сказал он. – С какой начинать?

 Маршалл попросил начать с хорошей – от плохих новостей он уже начал уставать, и Сэм рассказал, что агенты ЦРУ сумели разоблачить Луиса Муньоса как мятежника и оборотня, после чего его немедленно вывели из состава аргентинского правительства и лишили всех постов. Плохая же новость заключалась в том, что Муньос мгновенно исчез, и его поиски не дали никаких результатов. Даже осведомители ЦРУ не смогли выяснить, куда он подевался.

 – Сеньор Муньос может быть где угодно, – закончил Сэм Адамс обескураженно. – В Южной Америке, в Северной Африке, в Европе… Это на редкость умный и хитрый сукин сын. Он не оставил никаких следов, никаких зацепок, по которым его можно было бы вычислить.

 Слушая его, Маршалл только качал головой. Как сообщить эти новости Ариане? Исчезновение Луиса Муньоса означало, что она еще долго не сможет чувствовать себя в безопасности. Может быть – никогда.

 – В какое время вы оба сможете прибыть в Вашингтон? – спросил Сэм.

 – В любой момент, – ответил Маршалл. – Здесь нас ничто не задерживает, мы просто ждали новостей… Да и Макдональду мы, наверное, надоели до чертиков.

 – Как насчет понедельника? – предложил Сэм. – К этому времени у меня все будет готово. И не забудь дневники.

 – Хорошо. В понедельник мы будем в Штатах, – сказал Маршалл.

 Как он и ожидал, Ариана очень расстроилась, когда узнала, что брату Хорхе удалось бежать. Она прекрасно понимала, что́ это для нее означает.

 – И что мы будем делать дальше? – спросил Маршалл. Он сказал «мы», поскольку новости Сэма имели самое непосредственное отношение и к нему.

 – Не знаю, – честно ответила Ариана. – Думаю, в понедельник нам предложат какой-нибудь план… Только боюсь – нам он не очень понравится.

 Субботу Ариана и Маршалл провели в доме Джеффа. Ни он, ни она никуда не выходили, и собакам пришлось гулять на заднем дворе. Ариана оставалась подавленной. Она ничего не говорила мужчинам, но ее теперешнее положение все больше и больше напоминало ей первые дни после похищения. Вокруг не было бандитов, и никто не сажал ее в ящик, и все равно она чувствовала себя словно в ловушке. Опасность подстерегала ее на каждом шагу. Стоило только кому-то ее узнать, и она сразу оказывалась в крайне уязвимом положении. А самое неприятное заключалось в том, что это могло продлиться еще очень долго.

 Вынужденная жить под одной крышей с двумя мужчинами, Ариана невольно вспоминала лагерь Хорхе. Правда, Маршалл и Джефф Макдональд очень старались ее не стеснять, но ведь и Хорхе когда-то тоже был с ней заботлив и добр, так что разница была не слишком велика.

 Тревога, необходимость целыми днями сидеть в четырех стенах и страх снова поддаться стокгольмскому синдрому заставили Ариану позвонить Яэлю и рассказать ему, что брат Хорхе, увидев в газете или в Сети ее фото на вечеринке у Диора, подослал к ней наемных головорезов и она едва не попала им в лапы. Она была совершенно уверена: все два года Луис терпеливо ждал, когда ее имя снова промелькнет в СМИ, чтобы разыскать ее и нанести удар. А с недавних пор ее положение стало еще более опасным, ведь именно из-за нее Луис Муньос потерял высокое положение и власть, и его желание отомстить, несомненно, стало гораздо сильнее. Но хуже всего было то, что Луис исчез, и никто не знал, где он и что затевает. Неизвестность – вот что мучило ее больше всего.

 Яэль выслушал все молча, но ситуация ему не нравилась: не успела Ариана обрести свободу – и вот, снова ее теряла. В ее голосе он уловил нотки обреченности.

 – Вы чувствуете себя виноватой в том, что случилось с братом Хорхе? – спросил Яэль, когда Ариана закончила.

 – Нет, – ответила она, но как-то не слишком уверенно.

 – Запомните, Ариана: вы ни в чем не виноваты. И никогда не были виноваты. Обстоятельства сейчас сложились не в вашу пользу, но это временно. Вам нужно только набраться терпения, а его-то вам не занимать…

 Его уверенный, спокойный голос немного подбодрил Ариану.

 – Нет, я не чувствую себя виноватой, – повторила она на этот раз значительно тверже. – Просто мне… просто мне страшно. И еще мне грустно, что я не смогу вернуться к нормальной жизни еще бог знает сколько времени. После наших сеансов я чувствовала себя свободной… начала подыскивать работу… но все снова пошло наперекосяк, и теперь я даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь… – «Смогу ли я когда-нибудь снова стать свободной», – вот что ей хотелось сказать. – Нет, вы не подумайте, – добавила она поспешно, – люди, которые меня спасли, относятся ко мне хорошо, очень хорошо, но я все равно заперта здесь, как в тюрьме, и не могу делать все, что хочу. Наверное, мне все-таки стоит вернуться в монастырь и попытаться стать монахиней, – вздохнула она, но в ее голосе не прозвучало ни капли воодушевления, хотя она и имела в виду свой любимый монастырь Святой Гертруды. – Там по крайней мере меня не найдут, и я смогу жить спокойно… – Последние слова Ариана едва прошептала. Ей всего двадцать пять, но сейчас она была уверена, что ее жизнь кончена, и в каком-то смысле так и было. Та ее жизнь, которая когда-то была наполнена беззаботной радостью, любовью и счастьем, действительно закончилась в тот день, когда они с отцом отправились в Аргентину… нет, еще раньше – в тот день, когда умерла ее мать, но именно по той давней жизни Ариана сейчас тосковала. Ей было невдомек, что она уже давно живет другой, взрослой, жизнью, и только от нее зависит, будет ли эта жизнь наполнена спокойствием и радостью или, напротив, страхом и одиночеством.

 – Ну, я уверен, со временем все образуется, – проговорил Яэль. Он чуть не сказал «с годами», но вовремя прикусил язык. – Не будет же этот Луис охотиться за вами вечно. Для этого у него просто не хватит ресурсов – ни человеческих, ни финансовых.

 Но его слова прозвучали неубедительно – главным образом потому, что и он, и Ариана отлично понимали: если Луис тайно поддерживал связь с крупными наркоторговцами, ни в деньгах, ни в наемных убийцах у него недостатка не будет. А располагая деньгами и наемниками, он будет пытаться разыскать ее, где бы она ни была, хотя бы только для того, чтобы отомстить.

 – Сейчас, мне кажется, у него найдутся проблемы поважнее, чем месть… – Яэль не оставлял попыток ее успокоить. – Сначала Луис хотел заставить вас молчать, потому что боялся разоблачения, но теперь, когда о его преступной деятельности стало широко известно, ему придется всерьез задуматься о собственной безопасности. Боливия, Чили, Колумбия, Эквадор – кто знает, куда он спрячется?.. Скрываться одновременно и от аргентинских властей, и от ЦРУ – очень непростая задача, которая, уж поверьте, потребует от него огромных усилий. Нет, Ариана, в ближайшее время ему точно будет не до вас, но это не значит, что вы можете позволить себе неосторожность или беспечность. Какое-то время, быть может, даже – достаточно продолжительное, вам придется быть весьма осмотрительной!

 Яэль понимал, что для нее это будет очень тяжелый период, но другого варианта просто не существовало. Он, впрочем, был уверен, что Ариана справится – за год он неплохо ее изучил и убедился, что терпения и характера ей не занимать.

 Что касалось Маршалла, то его положение, как ни странно, было еще хуже. Вероятность того, что кто-то из четверки ловцов, выслеживавших Ариану, успел сфотографировать его на мобильный телефон, была достаточно велика. Идентифицировать его по своим каналам как агента УБН им не составило бы особого труда, а это означало, что за ним тоже будут охотиться, причем охотиться с куда бо́льшим рвением, пусть даже сейчас он не выполнял никакого официального задания. Любой агент под прикрытием, и выйдя в отставку, оставался для преступников врагом номер один, поэтому опасность для него существовала всегда. Маршалл, однако, к подобным ситуациям был готов. Больше того, еще поступая на службу в УБН, он знал, что такое когда-нибудь может случиться. Ариана же оказалась в опасной ситуации помимо своей воли, и ее страдания были совершенно незаслуженными.

 – Завтра вечером мы летим в Вашингтон, – сообщила она Яэлю. – В понедельник утром у нас назначена встреча с людьми из ЦРУ.

 Эти слова тоже будили у нее неприятные ассоциации. Время, когда агенты ЦРУ впервые появились в ее жизни, было для нее едва ли не самым тяжелым, и вот, все возвращалось. Правда, оба раза агенты вмешались, чтобы ее спасти, но от этого было не легче.

 – Хорошо бы мне разрешили вернуться в Париж, – уныло проговорила Ариана. Сама она в это не очень-то верила.

 – Если это произойдет, – ответил Яэль, – вам придется кое-что изменить в вашей жизни. Охранять вас в Париже ЦРУ не сможет, разве только вы наймете в качестве телохранителя этого отставного агента… – Свое предложение он высказал ей абсолютно серьезно, хотя понимал, что одним телохранителем Ариане не обойтись. Безусловно, денег на это ей бы хватило, и вопрос о деньгах вообще не стоял, но постоянное присутствие наемных телохранителей вряд ли могло снять проблему, да и жизнь под постоянным надзором была удовольствием ниже среднего. К тому же Яэль хорошо знал, что и самая профессиональная охрана тоже иногда ошибается.

 – У Маршалла действует только одна рука, – возразила ему Ариана, и Яэль рассмеялся.

 – Можете мне поверить, мисс, парни из УБН опасны и с одной рукой, и даже вовсе без рук. Их специально учат выживать в любых ситуациях, так что, я думаю, – в случае чего он сумеет вам помочь. И я не шучу! Нисколько! – добавил он. – Агенты УБН обучены действовать не только руками, но и головой, а вам сейчас нужнее всего продуманная система безопасности. Но откровенно говоря, было бы куда лучше, если бы на время вы вовсе исчезли с горизонта. Тогда, быть может, Луис совершит какую-нибудь ошибку, которая позволит ЦРУ найти его и нейтрализовать. Не исключено, что его убьют бандиты, с которыми он якшался, пока готовил восстание, или же он просто решит не рисковать и исчезнет сам. Гадать я не собираюсь, все три варианта вполне возможны. Ну а от вас требуется только одно: не делать глупостей и держать хвост пистолетом. Вам по силам это пережить, Ариана… в том числе и это. Не сомневайтесь, все будет хорошо, нужно только еще немножечко потерпеть. Прошлый раз был намного хуже, но мы с вами справились, ведь так?.. Сейчас будет легче: о вас заботятся, вас охраняют, а главное – вы ни в коем случае не пленница и не зависите от милости людей, которые вас окружают.

 – Они меня кормят и охраняют от плохих парней, – сказала Ариана и, не удержавшись, добавила: – …совсем как Хорхе.

 – Нет!.. – с нажимом ответил Яэль. Он понимал, что должен заставить Ариану взглянуть на свое положение с другой точки зрения, иначе не миновать новых сложностей. – Сейчас все по-другому. Вам известны правила и известны игроки. Агенты всех американских трехбуквенных контор плюс парень из Скотленд-Ярда – это хорошие парни, и они на вашей стороне. Плохие парни – все остальные. В прошлый раз плохие парни притворились хорошими, и из-за этого у вас в голове все перепуталось. Теперь все предельно ясно и прозрачно: в этой пьесе каждый актер действует в полном соответствии со своим амплуа, так что вам не составит труда разобраться, кто есть кто. Плохие парни стараются дотянуться до вас, чтобы причинить зло. Хорошие парни пытаются вас защитить, и это у них неплохо получается. А главное, вы ни от кого не зависите, когда речь идет о еде и воде. Это тоже очень важно! – Яэль разжевывал ей элементарные вещи в терапевтических целях, чтобы проговорить их; самой понимать их – было одно, а услышать и воспринять на слух – совсем другое; слова звучащие были внешней опорой, на которую Ариана могла опереться в минуту ощущения безнадежности и печали. Он знал, что люди часто упускают из виду подобные незначительные на первый взгляд детали, а между тем они могут оказаться краеугольными в решающий час. В прошлый раз Ариана могла бы погибнуть от голода и жажды. Неудивительно, что она воспринимала Хорхе, который ее кормил и давал ей воду, как доброго ангела и спасителя. Но сейчас-то все стало иначе, и было необходимо напомнить Ариане об этом, пусть слова обозначали очевидные факты. Проникновение в подсознание – штука хитрая, и в этом случае надо учитывать врожденные инстинкты выживания и увязывать их в один узел с ситуацией, в которой оказался человек, нуждающийся в грамотной помощи. И Яэль терпеливо и внятно, пошагово и подробно объяснял Ариане ее нынешние преимущества: – Вы можете заказать себе пиццу, – намеренно неторопливо продолжал он, словно будил в ее мозгу воспоминание о запахе свежеиспеченной пиццы. – Можете даже заказать шампанское, если вдруг захотите! Да, я понимаю, ваше положение завидным не назовешь, но признайте – оно лучше того, что было с вами когда-то. Вы можете частично управлять ситуацией, можете делать выбор. Разве не так? Что-то может показаться вам мелочью, что-то может вам не понравиться, но в конечном счете только вы решаете, как вас должны охранять. В лагере Хорхе у вас такого выбора не было. Он держал вас под полным и абсолютным контролем, а вы этого не замечали.

 Ариана только вздохнула в ответ. Умом она понимала, что Яэль прав, но…

 Пока Ариана разговаривала по телефону, Маршалл и Джефф пили на кухне кофе и обсуждали дела – совсем как когда-то, когда они вместе работали над заданием.

 – Мне что-то не очень нравится мисс Ариана, – вздохнул Джефф. – По-моему, она изрядно упала духом, а это никуда не годится.

 В ответ Маршалл пожал плечами. Он видел, что Ариана в глубоком унынии, но в последние несколько дней она держалась замкнуто и не делилась с ним своими переживаниями.

 – Ну сам подумай, ведь все напоминает ей сейчас ее похищение, так что с чего ей радоваться? – ответил он Джеффу и вспомнил, какой страх промелькнул в глазах Арианы, когда, увлекая ее в машину, он сообщил ей о происходящих в ее жизни событиях. Он еще раз подивился, что она так доверчиво подчинилась ему – совсем незнакомому человеку – и безоговорочно позволила увезти себя из Парижа в Лондон – вот так запросто в другую страну! Конечно, начни она сопротивляться, им обоим выпала бы другая карта, но в тот момент, когда они так стремительно убегали, изображая влюбленную пару, она еще не могла все просчитать наперед… – Она окончила курс депрограммирования всего месяц назад, – напомнил он Джеффу. – А теперь снова по уши в том же самом дерьме, из которого так долго выбиралась, вот и упала духом. Упадешь тут, знаешь ли…

 Конечно, все пережитое, от чего она год избавлялась, сейчас накрыло ее с головой, думал Маршалл. Появления людей Луиса ни она, ни работавший с ней специалист-депрограмматор не могли ожидать, и потому бедной девушке сейчас выпали новые испытания. Она почти не ела и выглядела как-то болезненно – худая и бледная.

 – Как ты думаешь, что ей посоветуют головастые парни из Вашингтона? – спросил Джефф.

 Маршалл отвернулся, посмотрел в окно, потом ответил:.

 – Залечь на дно, исчезнуть, затаиться на время… Что еще тут можно придумать? Возможно, они ей предложат спрятать ее где-нибудь в глуши. Сомневаюсь, что разрешат вернуться в Париж или даже в Нью-Йорк, где она жила раньше – это было бы самой настоящей глупостью. Самоубийственной глупостью!

 Джефф не мог с ним не согласиться. Вместе с тем он хорошо понимал, что Ариана не может вечно жить в его гостевой спальне. Макдональд ничего не имел против нее, однако за много лет он успел отвыкнуть от женского общества. Когда-то у него была жена, но она давно от него ушла. Несколько лет назад Джефф встречался с женщиной-агентом из смежного подразделения, но она не выдержала его закрытости, его ядовито-саркастических замечаний и тоже нашла себе другого мужчину. С тех пор Джефф превратился в убежденного холостяка, но нисколько от этого не страдал. Работа в Скотленд-Ярде не оставляла времени для развлечений, да и ему, собственно, нравилось, что никакая женщина не отвлекает его от заданий и расследований, которые были для него важнее, чем что-либо другое в жизни. Маршалл когда-то тоже был таким, но его изменила встреча с Паломой. До нее он почти не обращал внимания на особ женского пола, не говоря уж о том, чтобы позволить какой-то из них занять в своей жизни сколь-нибудь важное место. Главным для него, как и для Джеффа, была его работа – охота на преступников, террористов и наркоторговцев. Потому-то в свое время он и Джефф так быстро нашли общий язык и стали друзьями.

 – Ладно, об Ариане есть кому позаботиться, – подвел итог Джефф. – А как насчет тебя? Тебе, я думаю, тоже придется какое-то время держать ушки на макушке. – Джефф говорил озабоченно. Маршалл всегда ему нравился – хороший парень, редкостный профессионал, с ним было не только легко работать, но и приятно посидеть за стаканчиком.

 – Я сумею о себе позаботиться. Даже с этим… – ответил Маршалл, бросив быстрый взгляд на свою бесполезную левую руку, и Макдональд, сдвинув брови, кивнул. Он знал, что в кармане у Маршалла «пушка» и что в случае крайней нужды приятель сумеет пустить оружие в дело, благо что стрелять из пистолета можно и одной рукой.

 – Черт, не повезло тебе!..

 – Как сказать… Ну как бы я себя чувствовал, если бы президент, Амелия или Мелисса Армстронг пострадали, а я при этом остался цел? А если учесть, что Мелисса была тогда на восьмом месяце… Соображаешь?..

 – Ну-ну, разошелся, герой! – с доброй насмешкой откликнулся Джефф. – А может, ты думаешь, без тебя плохие парни обязательно победят?

 – Нет, Джефф, я так не думаю. И тебя, и меня заменить несложно. Мы неплохо делали свое дело, но есть много людей, которые умеют работать не хуже, а то и получше нас. Я точно знаю, что хороших парней больше, чем плохих. Главное, не прекращать с этими плохими драться…

 – Так ведь они тоже не прекращают. За годы, что я проработал в нашем с тобой… ээээ… бизнесе, они вывели из строя немало наших… – заметил Джефф.

 – Если о невезении… – задумчиво протянул Маршалл, – то мне не повезло в том смысле, что меня ранил в общем-то случайный стрелок – натуральный сумасшедший, который всего за полгода до этого выписался из психушки. Если бы от меня что-то зависело, я бы предпочел, чтобы в меня стрелял человек умный и хитрый, у которого были бы причины желать мне смерти. А это… это как свернуть себе шею, поскользнувшись в ванной комнате. Ничего более нелепого я и представить себе не могу.

 – Да уж не скромничай! – ухмыльнулся Джефф. – Когда ты «поскользнулся в ванной», ты защищал вашего президента, а это, согласись, немного другое…

 В этот момент в кухню вошла Ариана. Она только что закончила разговаривать с Яэлем и была немного спокойнее.

 – Я могу вам чем-то помочь? – спросила она, присаживаясь к столу. Ей хотелось чем-то отблагодарить двух мужчин, которые приняли в ее судьбе такое участие. После звонка Яэлю она воспрянула духом: специалист по депрограммированию сумел навести порядок в ее голове. Сам он, впрочем, назвал этот процесс более деликатно – «легкой постреабилитационной коррекцией», но факт оставался фактом: Яэль действительно помог Ариане отнестись к происходящему трезво и рационально.

 – Помочь?.. – переспросил Джефф. – Разумеется. Можете для начала помыть пол, и не забудьте протереть окна и постирать занавески. Вы же не хотите, чтобы я и дальше жил в этом свинарнике?

 Он шутил, и шутка подействовала: Ариана рассмеялась. В Париже ее квартиру приводила в порядок уборщица, которая появлялась у нее дважды в неделю. Домашнюю работу Ариана терпеть не могла и никогда в жизни ею не занималась: для этого у ее отца были поломойки, повара, экономка, садовник и другие.

 – Я тоже не люблю убираться, мистер Макдональд, – сказала она, и Джефф с деланым неодобрением покачал головой.

 – Все вы, молодые девчонки, такие – ничего не хотите и ничего не умеете, – проворчал он. – Бесполезные существа эти современные женщины – только и знают, что красить ногти и порхать по магазинам! А нам что прикажете делать?.. Мыть, чистить, готовить, гладить, драить полы – вот что должна уметь настоящая женщина!

 Ариана снова хихикнула. Джефф Макдональд очень ей нравился, да и трудно было его не полюбить. Пару раз она поймала себя на том, что испытывает к нему нечто вроде жалости – живет один, ни жены, ни детей… Но когда она сказала об этом Маршаллу, тот спокойно ответил, что большинство заслуженных агентов обречены на одиночество. Да и молодые тоже редко создают счастливые семьи – в их жизни просто не хватает места для таких вещей, как любовь, свидания, брак. Они целиком отдаются работе, иначе им бывает просто не уцелеть, и если такой агент все-таки женится, его жене достаются жалкие крохи. «В лучшем случае», – добавил он, думая о Паломе. Ей выпал самый незавидный жребий, и все из-за него.

 Они поболтали еще немного, потом Ариана выпила кофе и поднялась наверх, чтобы уложить свои немногочисленные пожитки. Вечером Джефф снова приготовил для них рагу, побросав в кастрюлю все, что нашлось у него в холодильнике – за исключением разве что пары лимонов и замороженного шоколадного кекса. Холодильник у него был типично холостяцкий – обычно там хранились только пакеты с остатками жареной картошки и рыбы, которую Джефф покупал по дороге с работы, но никогда не доедал до конца, и лишь с приездом гостей, Арианы и Маршалла, их потеснили на полках овощные и мясные полуфабрикаты.

 К сегодняшнему ужину Джефф припас и бутылочку хорошего вина, но Ариана почти не пила. Все ее мысли занимал предстоящий перелет в Вашингтон и то, что́ скажут им в понедельник Сэм Адамс и Билл Картер.

 – Все будет тип-топ! Главное, держитесь поближе к Маршаллу, и тогда с вами точно ничего не случится, – воодушевленно призвал ее Джефф, но Ариана только смущенно потупилась – никакие оптимистические призывы не могли выдернуть ее из пучины волнения, но она была благодарна Джеффу за проявленное к ней внимание.

 На следующий день Джефф поехал провожать их в аэропорт. Обнимая Маршалла на прощание, он сглотнул вставший в горле комок. Почему-то ему казалось, что они никогда больше не увидятся, хотя в прошлом он ничего такого не чувствовал.

 – Будь осторожен, старина, – проговорил он слегка осипшим голосом после того, как они зарегистрировали ручную кладь и сдали в багаж клетку со Стэнли – на этот раз Маршалл не стал прибегать к ухищрениям – Стэнли получил таблетку успокоительного, чтобы весь полет спать. Лили путешествовала в салоне – в специальной сумке-переноске, которую Джефф купил для нее в лучшем зоомагазине Лондона.

 Пока Ариана получала свой посадочный талон, Джефф тихонько шепнул Маршаллу:

 – Из вас могла бы выйти неплохая пара. Правда, убираться и стирать она не умеет, но… В общем, подумай. – Он, конечно, валял дурака, но лишь отчасти. Джефф всегда любил Маршалла, а за то время, что Ариана прожила в его доме, он узнал и полюбил ее тоже. Она казалась ему умной и скромной молодой женщиной, которая не заносилась и не задирала нос, что было бы только естественно при ее происхождении и воспитании.

 – Опять ты за свое?! – привычно отмахнулся Маршалл. Джефф часто его поддевал на женскую тему, но Ариана была сейчас жертвой, которой нужна защита, а не объектом ухаживаний, так что Маршалл не клюнул на шутку, а промолчал. А Джефф продолжил, пряча поглубже тягостное ощущение от их расставания:

 – Ничего, научишь ее готовить, и получится вполне приличная жена. Потому что иначе от нее, конечно, никакого проку не будет. Ну разве что некоторый… – Он ухмыльнулся.

 Маршалл не выдержал и улыбнулся. Когда к ним подошла Ариана, они пихали друг друга локтями и отвешивали шутки, которые были не для женских ушей. Оба враз замолчали при ее появлении.

 – Ну, давайте прощаться, – сказала она, ставя на пол сумку с собакой и миниатюрный чемоданчик, в который уместилось все, что она купила в «Хэрродсе». Прочие ее вещи так и остались в парижской квартире, в том числе и роскошное красное платье, купленное для приема.

 – До свидания, Джефф. Было очень приятно с вами познакомиться! – Она крепко обняла его. Расставаться с ним ей было грустно – он сумел покорить ее каким-то своим особенным мужественным обаянием.

 – В следующий раз, мисс, устрою вас ночевать в своей комнате, – подмигнул ей Джефф, и она весело рассмеялась. Она чувствовала, что, несмотря на все отпускаемые им намеки и двусмысленности, он абсолютно безопасен, а его заигрывания и флирт – только игра, чтобы поднять в компании тонус, сделать непринужденным общение. И она в очередной раз почувствовала спасительную для нее сейчас горячую благодарность к обоим мужчинам, которые столь рыцарски к ней отнеслись в ее трудный час, так ненавязчиво, но по-настоящему о ней заботились, не упуская ни одной мелочи. Сами собой в памяти всплыли наставления Яэля: она против воли сопоставила заботу о ней Хорхе с заботой Джеффа и Маршалла. Не надо и говорить, кто проиграл, а кто выиграл.

 – Будьте осторожны – оба. И смотрите, не шалите там без меня! – напутствовал их Джефф Макдональд.

 Это были его последние обращенные к ним слова. Помахав им рукой, шотландец еще некоторое время провожал их взглядом, пока Маршалл и Ариана преодолевали посты служб безопасности. Джефф мог бы воспользоваться своим служебным удостоверением сотрудника Скотленд-Ярда, чтобы провести обоих к самому самолету и тем самым побыть с ними лишние четверть часа, но не стал этого делать, дабы не привлекать к ним ненужного внимания. Он только смотрел им вслед, и на душе у него кошки скребли. Вот и сейчас ему вдруг почудилось, что они никогда больше не увидятся, но откуда взялось это ощущение, он объяснить не мог.

 Когда Джефф вернулся в свой опустевший дом, его глаза были влажны, а сердце ныло как у старика. Поглядев на составленные в раковину тарелки, из которых они завтракали, он вынул из кармана возвращенный ему Маршаллом пистолет, подсел к столу и налил себе большую порцию неразбавленного скотча. Он думал о своем друге и об Ариане – он надеялся, что ничего плохого с ними больше не случится. Ему, впрочем, было прекрасно известно, что Маршалл, как никто другой, обладает способностью предугадывать любые неприятные неожиданности.

* * *

 В киоске за постом безопасности Ариана купила в дорогу несколько журналов и газет: испанское, французское и американское издание «Вог», а также «Тайм» и «Интернэшнл геральд трибьюн». Еще через пять минут оба поднялись в самолет компании «Бритиш эйруэйз» и заняли свои места в первом классе. Маршалл обычно летал экономическим или бизнес-классом, но ЦРУ настояло, чтобы в целях безопасности они приобрели билеты в первый класс. Сэм Адамс специально просил Маршалла не расставаться с Арианой ни на минуту, держаться к ней как можно ближе и не спускать с нее глаз.

 – Тебе повезло, что они не отправили тебя со мной третьим классом, – пошутил Маршалл, и Ариана, оторвавшись от журналов, улыбнулась в ответ. Пока все шло гладко, и Маршалл был доволен. Единственным, что несколько омрачало его настроение, была необходимость расстаться с Джеффом – за то время, что Маршалл прожил у него в доме, он так и не наговорился с ним. Шотландец был поистине удивительным человеком: умным, проницательным, и на редкость отважным. Некоторое сходство с рассеянным университетским профессором, растрепанным и небрежно одетым, уже давно не обманывало Маршалла: он знал, что Джефф ничего не упускает и отлично управляется с любым оружием. Однажды в Панаме он за несколько секунд застрелил из пистолета трех громил, а четвертого прикончил ножом. Маршалл все это видел и зауважал Джеффа еще больше – за хладнокровие в критической ситуации и молниеносность реакции. Тот случай их особенно сблизил, и сейчас Маршалл подумал, что надо будет выкроить несколько дней, чтобы еще раз повидаться с Джеффом – в спокойной обстановке.

 В самолете Ариана по большей части молчала. После легкого завтрака она попыталась было вернуться к журналам, но задремала, и Маршалл, укрывая ее одеялом, перехватил понимающие улыбки бортпроводниц, которые, вероятно, приняли их за молодоженов, возвращающихся домой после медового месяца. Ни одной из них не могло прийти в голову, что перед ними – отставной агент УБН, сопровождающий на встречу с агентами ЦРУ жертву похищения, скрывающуюся теперь от наемных убийц.

 Ариана проснулась через два часа, увидела одеяло и поблагодарила его сонной улыбкой. Маршалл в это время смотрел какой-то фильм. Увидев, что она глядит на него, он остановил воспроизведение и снял наушники.

 – Как ты себя чувствуешь? – спросил он заботливо, сам не заметив, как перешел на «ты». Ариана, впрочем, не обратила на его вольность никакого внимания, а вскоре и сама стала обращаться к нему как к близкому другу. В каком-то смысле они и были старыми друзьями, поскольку того, что они пережили всего за несколько дней, другим хватило бы на целую жизнь.

 – Немного волнуюсь из-за этого завтрашнего… собеседования, – ответила она. – Как ты думаешь, что́ Сэм и остальные захотят со мной сделать? Мне бы не хотелось, чтобы меня ради моей же безопасности заперли в каком-нибудь отеле.

 Маршалл этого тоже не хотел, хотя и понимал – что-то в этом роде вполне могло прийти в головы Сэму Адамсу и К°. По отношению к Ариане это было бы хоть и надежно, однако жестоко. Провести год или больше в тщательно охраняемом убежище ЦРУ было лишь немногим лучше тюремного заключения. И это тогда, когда ей следовало жить – жить свободно и без страха!

 Рассуждая так, Маршалл даже не подумал, что то же самое относится и к нему самому: у него уже давно, а фактически – никогда не было нормальной жизни. После смерти Паломы он не встречался с женщинами, зная, что просто не сможет завести с кем-то прочные отношения. Терять любимого человека было слишком больно, и Маршалл боялся повторения того, что́ однажды он уже испытал. И он до сих пор чувствовал себя виноватым в смерти Паломы и их ребенка. Никогда, никогда ему не избыть это мучительное чувство вины, никогда не отмыть руки от их крови!

 – Я думаю, для начала к тебе просто приставят нескольких телохранителей, – сказал Маршалл. – Но потом тебе придется самой нанять себе охрану. Если хочешь, я могу помочь подыскать настоящих профессионалов. Я знаю многих очень неплохих парней, которые по ранению или по болезни не могут работать в ЦРУ, УБН или в той же Секретной службе, но для частного сектора они – настоящая находка. Да и большинством серьезных охранных агентств тоже руководят бывшие сотрудники самых разных правительственных служб, которые хорошо знают свое дело.

 – Ты тоже будешь работать в частном охранном агентстве? – поинтересовалась Ариана, которой давно хотелось узнать о Маршалле побольше. До сих пор он ничего не рассказывал ей ни о себе, ни об обстоятельствах, при которых он получил увечье. Правда, она случайно слышала, как Маршалл сказал Джеффу, что пуля, предназначавшаяся президенту Армстронгу, угодила в него, но сам он об этом помалкивал. Ничего она не знала и о том, зачем Маршалл приехал в Париж. Неужели, думала Ариана, в этом городе у него есть знакомая женщина и он приехал к ней?..

 – Нет, не буду. Эта дорога для меня закрыта, – просто ответил Маршалл. В его голосе не было даже горечи – простая констатация факта. – С одной рукой меня вряд ли куда-нибудь возьмут, разве только на половинную ставку… – Он улыбнулся и неловко пошевелил больным плечом, но Ариана поморщилась – шутка ей показалась безжалостной. Она знала, конечно, что его левая рука почти не действует, но ведь Маршалл все-таки спас ее! – Неприятности могут случиться с каждым, и я не исключение, – продолжал он задумчиво. – Мне и так слишком долго везло. Шпионы без страха и упрека бывают только в кино, в жизни все по-другому. Любой агент под прикрытием рано или поздно попадается. Я, конечно, все равно старался бы не попасться, но… Плохие парни, которым я причинил немало вреда, уже начали на меня охоту и в конце концов все равно бы меня вычислили, но вмешался случай. Или судьба.

 Услышанное заставило Ариану надолго задуматься. На все случившееся можно было смотреть и так, как он только что сказал, но ей не нравилось слово «судьба». Она бы предпочла назвать это везением. Маршаллу очень повезло, что его не разоблачили и он остался жив, но… самому ему, конечно, было виднее. Ариане, впрочем, казалось, что Маршалл почти готов смириться с тем, что все равно не мог изменить. Вряд ли подобное решение далось ему легко, в его-то годы – на вид ему нельзя было дать больше тридцати, а в таком возрасте любой серьезный физический недостаток воспринимается очень болезненно.

 – Что же ты собираешься делать? – спросила она.

 – Для начала я хотел бы просто поездить по Европе, посмотреть разные исторические места… ну и заняться всякими другими вещами, на которые у меня никогда не хватало времени. У меня много лет не было нормального отпуска, так что небольшой отдых я, наверное, заслужил.

 – Иногда мне кажется, что я мог бы преподавать, – неожиданно добавил Маршалл. – Мне даже хотелось бы заниматься чем-нибудь в этом роде. Я довольно много знаю о Южной Америке – о ее истории, экономике, политике и мог бы приносить немалую пользу, но мое решение сначала должно созреть. – Он улыбнулся. – Ну а ты? Какие у тебя планы на будущее?

 – Раньше я хотела заниматься модой, – сказала Ариана. – Когда-то давно, еще до Аргентины, я даже была заместителем редактора одного американского сетевого журнала мод. Конечно, это была работа для начинающих – до профессионалки мне было далеко, но мне очень нравилось то, что я делаю. Ну а когда меня спасли… Сначала мне вообще ничем не хотелось заниматься, и только после того как я окончила курс депрограммирования, я стала подыскивать работу в каком-нибудь серьезном и авторитетном модном журнале, но теперь мне, наверное, не разрешат ничего такого…

 Упомянула она и о том, что хотела помогать бедным и даже прожила год в монастыре Святой Гертруды.

 – Мне всегда казалось, что быть монахиней очень скучно, – осторожно заметил Маршалл. Меньше всего ему хотелось как-то оскорбить Ариану или задеть ее чувства.

 – Вовсе нет, – возразила она. – Мне, во всяком случае, в монастыре понравилось – там было очень интересно. И тамошние монахини вовсе не скучные, а наоборот – веселые и отзывчивые. Они научили меня чистить картошку, представляешь? Ну, почти научили… – Она честно улыбнулась, вспомнив матушку Элизабет, сестер Полу, Марианну, Марию и других.

 – Значит, ты можешь работать поваром? – поддразнил Ариану Маршалл.

 – Это вряд ли… – Она покачала головой. Хотя со временем я, наверное, научилась бы и картошку чистить, и готовить, и овощи сажать. Понимаешь, когда я попала в монастырь, мне казалось, что это неспроста, что таково мое истинное призвание, но наша мать-настоятельница убедила меня, что это не так. На самом деле я просто боялась возвращаться в знакомый мне мир, и она сразу это поняла. И все же монастырь дал мне силы бороться дальше, и я поехала в Париж, чтобы пройти реабилитацию с Яэлем ле Фло. Он действительно мне очень помог; после занятий с ним я снова почувствовала себя живой. А сейчас я снова убегаю от похитителей и бандитов… – закончила она грустно. – Так что никаких планов на ближайшее будущее у меня, наверное, просто не может быть.

 Пока они разговаривали, пассажирам первого класса подали обед, после которого Маршалл и Ариана стали смотреть фильм. Их рейс прибыл в Вашингтон точно по расписанию, и они, пройдя таможню и паспортный контроль, оказались в зале прилета, где их встречали два агента ЦРУ. Забрав из багажа клетку со Стэнли, все четверо немедленно выехали из аэропорта в Джорджтаун – в отель «Времена года», где Сэм Адамс зарезервировал для них один номер на двоих: с двумя спальнями и общей гостиной, у дверей которого постоянно дежурил еще один вооруженный агент.

 – Я смотрю, путешествовать с тобой гораздо выгоднее, чем одному, – заметил по этому поводу Маршалл. – Когда меня раньше вызывали в Штаты для отчета, то обычно селили в гостинице при аэропорте.

 Почему их разместили в одном номере, было понятно – так надежнее. На всякий случай ЦРУ решило перестраховаться. Да и то сказать, если бы люди Луиса ухитрились похитить девушку на американской территории, из-под носа у одной из самых могущественных спецслужб мира, это стало бы для ЦРУ позором. В Аргентине, когда Ариану остановили бандиты, спецслужбы были ни при чем, ибо за ее безопасность отвечало посольство, но теперь вся ответственность лежала на Сэме и его людях.

 Обедать им рекомендовали в номере, и Маршалл заказал в коридорной службе чизбургер, а Ариана – салат и сок. К счастью, администрация отеля пошла навстречу Сэму Адамсу и разрешила держать собак в комнатах, и Ариана, предварительно посоветовавшись с Маршаллом, заказала для Стэнли мясной фарш, а для Лили – цыпленка кусочками.

 Надо сказать, что если после многочасового трансатлантического перелета Лили чувствовала себя превосходно, то Стэнли был до глубины своей собачьей души оскорблен необходимостью путешествовать в клетке, да еще вместе с багажом. К счастью, говяжий фарш был отменного качества, и его оказалось много. Это обстоятельство быстро примирило его и с жизнью, и с хозяином, поэтому, когда Маршалл отправился прогуливать обеих собак (Ариана не должна была показываться на улице ни при каких обстоятельствах), Стэнли следовал за ним бодро. И снизошел до того, что пару раз вильнул хвостом, когда дежуривший в коридоре агент, заявивший, что «обожает» бладхаундов, пытался с ним поиграть.

 Дневники и письма Хорхе Маршалл привез с собой в новеньком кейсе, оставив алюминиевый чемоданчик у Джеффа. Сэму Адамсу старый помятый кофр все равно был ни к чему, зато Ариане было бы тяжело на него смотреть. Маршалл, впрочем, предложил ей скопировать письма, прежде чем отдавать их Сэму, но она твердо ответила, что они ей больше не нужны и она не хочет их даже видеть – не затем она угробила год на то, чтобы, спасибо Яэлю, освободиться из пелены заблуждений.

 Вечером они дружно посмотрели какой-то фильм и разошлись по спальням, разошлись рано: перелет давал о себе знать. Лили устроилась на постели вместе с хозяйкой, а Стэнли растянулся в гостиной на диванчике, который как раз подошел ему по размеру. Через пять минут он уже громко храпел, и Маршалл не упустил момента заметить со смехом:

 – По-моему, Стэнли вошел во вкус, путешествовать с тобой ему явно нравится.

 Ариана легла почти сразу, но долго не могла уснуть. Она думала о завтрашнем дне: что-то ей скажут? Что ей готовит судьба? Напоследок, перед тем как заснуть, она позволила себе помечтать – вот бы за ночь случилось чудо: Луиса найдут и арестуют, и завтра она станет свободна и сможет жить, как все нормальные люди. Однако ей было ясно, что надеяться на это не стоит. Скорее всего впереди ее ждало несколько «веселых» лет глухой конспирации и охраны, вздрагивания от каждого стука или от шума подъехавшей к дому машины. Завтра… все решится завтра… Сэм Адамс позвонил им в отель и предупредил, что встреча состоится в одном из секретных центров ЦРУ в Маклине в половине десятого. Что ж, через несколько часов она будет знать, что ей предстоит.

 От Вашингтона до Маклина было всего каких-нибудь несколько миль, но в шесть утра Ариана была уже на ногах и заказала кофе и булочки. Она сидела в гостиной и читала свежий номер «Вашингтон пост», когда из своей комнаты появился Маршалл. Он был уже одет и собирался вести собак на прогулку.

 Минут через сорок Маршалл вернулся. Они не спеша позавтракали и переоделись. Ариана надела купленную в «Хэрродс» черную юбку и свитер, а Маршалл облачился в костюм, который сотрудник Джеффа привез ему из парижской квартиры. В девять часов оба сидели в присланной за ними машине. Собак они оставили на попечение дежурного агента – любителя бладхаундов, он должен был проследить, чтобы горничная, придя убирать номер, случайно не выпустила четвероногих жильцов в коридор.

 Ровно в половине десятого, серьезные и взволнованные, они входили в обставленный стандартной мебелью просторный кабинет, где их ждали Сэм Адамс и еще несколько человек, занимающихся их делом. Дружески обняв Ариану, Сэм обменялся с Маршаллом рукопожатием и пригласил обоих садиться.

 Новости оказались не самыми радужными. Точнее, не было никаких новостей. Как сообщил один из агентов, местонахождение Луиса Муньоса пока неизвестно. Предположительно, он все еще где-то в Южной Америке, но ничто не мешает ему завтра оказаться в любой точке земного шара. И – да, эксперты – криминальные психологи и профайлеры – считают наиболее вероятным, что Луис возлагает ответственность за свое разоблачение и опалу сугубо на Ариану, равно как и вину за смерть брата, так что будет искать способ с ней поквитаться. С учетом его возможностей в сфере «высоких» связей…

 – …у нас есть основания для беспокойства, – закончил говоривший, стараясь упаковать информацию в обтекаемые казенные формулировки. У Арианы мурашки побежали по коже: ситуация критическая, жизнь ее висит на волоске, и сейчас все зависит от профессионализма агентов, которые собрались в этой комнате. У них, судя по всему, есть план (да, план был: он появился вчера, и Сэм одобрил его), вот только какой?.. Она бросила растерянный взгляд на Маршалла, но тот внимательно слушал, и по его лицу нельзя было понять, что он думает обо всем, но его спокойствие помогло Ариане взять себя в руки. Ничего, если надо, она потерпит – а дальше… дальше все будет хорошо, так она пыталась себя урезонить.

 Однако Маршалл только казался спокойным. Он не сомневался, что именно намерены предложить Ариане Сэм Адамс с компанией, и ему это очень не нравилось.

 – Вам угрожает опасность, мисс Грегори. Реальная опасность, – продолжил агент, строго глядя на Ариану. – Пока мы не обнаружим Луиса Муньоса – пока мы его не ликвидируем или не отправим за решетку лет этак на двести, вы не сможете жить беззаботно. К нашему огромному сожалению, мы не в состоянии гарантировать вам стопроцентно надежную защиту. Вы сами видели, что едва не случилось с вами в Париже, и это может случиться снова, случиться в любом другом месте и в любой день! Как только люди Луиса обнаружат вас, они повторят попытку, только на этот раз похищать вас будут не ради выкупа, а из мести. Возможно, на какое-то время вас даже оставят в живых, чтобы заставить перевести все ваше состояние на секретные счета Луиса, но потом вас все равно убьют. Я не хочу вас пугать, мисс Грегори, но положение усугубляется тем, что мы пока не знаем, кто может оказаться сторонником Луиса Муньоса – какие законспирированные революционные группы и какие правительственные чиновники его поддерживают, кто его прячет, кто выполняет его приказы. Те четверо в Париже, на ваше счастье, не были профессионалами – так, сброд. Муньос слишком поторопился, но в следующий раз он не совершит подобной ошибки и постарается действовать наверняка. А предотвратить новое покушение, не располагая достаточной информацией, будет невероятно трудно, почти невозможно.

 Ариана почувствовала, что бледнеет, ее самообладание растаяло.

 – Что же мне делать? – жалобно пролепетала она. – Спрятаться? Уехать в Монтану и жить там под чужим именем до конца моих дней? Сделать себе пластическую операцию?.. Подскажите – что?!..

 До конца жизни шарахаться от собственной тени?

 Маршалла, взглянувшего в этот момент на нее, испугало выражение ее лица, на нем проступило отчаяние. Он хорошо понимал, что́ она чувствует – что она может чувствовать в этот момент. Сэм и его люди предлагали ей отказаться от недавно обретенной свободы, обменять ее на нежизнь.

 – Не волнуйтесь так, мисс Ариана, – мягко возразил ей Сэм Адамс. – Как мы только что объяснили, чтобы перейти к активным действиям по поиску и нейтрализации Луиса Муньоса, нам необходимо собрать об этом человеке самую полную информацию. На это, безусловно, потребуется какое-то время… год, два, возможно – больше. И… на этот период мы предлагаем вам исчезнуть, чтобы не подвергать себя чрезмерному риску. Руководство одобрило наше решение распространить на вас действие федеральной Программы защиты свидетелей, которая гарантирует вам полную безопасность. Поначалу вам будет нелегко, но, поверьте, – это необходимо. Не пугайтесь так. Мы постараемся обеспечить вам наилучшие условия. Вы можете высказать свои пожелания, мы их обсудим, и…

 – Какие… такие пожелания?! – обмерла Ариана. – Вы предлагаете мне отказаться от всего, что у меня есть, в том числе от собственного имени, притвориться другим человеком – и вы говорите о пожеланиях?! – Отчаяние на ее лице сменилось выражением ужаса, но мужчины за столом только переглянулись. – Но… Как я буду одна? – В ее глазах заблестели слезы. – Я просто не смогу! Я…

 То, что предлагал Сэм, казалось ей хуже смерти. Уехать куда-то в глушь, сменить имя, общаться с посторонними людьми, оберегать свою тайну, притворяться, лгать… И так – неизвестно сколько лет или даже десятилетий. Так стоило ли одно другого?

 – Мы поможем вам нанять прислугу или работников. На первое время мы можем даже поселить с вами кого-то из наших агентов, чтобы вы имели возможность привыкнуть к новому положению. Впрочем, мы надеемся, что охрана вам не понадобится. Там, куда мы хотели бы вас отправить, вы будете в полной безопасности и сможете жить совершенно спокойно до тех пор, пока ситуация не изменится к лучшему. Возможно, какие-то новости будут здесь, у нас, возможно, что-то произойдет в Аргентине… Разумеется, мы не намерены прекращать поиски Муньоса, и в конце концов мы найдем его. Думаю, это не займет слишком много времени, – добавил Сэм, стараясь ободрить Ариану, которая плакала уже не скрываясь.

 Маршаллу тоже очень хотелось ее утешить, но сказать ему было нечего. Во-первых, на эту встречу его пригласили отнюдь не в качестве человека, наделенного правом что-то решать, а во-вторых… Во-вторых, он понимал: агенты правы, именно такой план он и сам предложил бы Ариане ввиду смертельной опасности для нее. Если бы речь шла о нескольких месяцах, он, быть может, предпочел бы вариант с командой профессиональных телохранителей, но поиски Муньоса могли затянуться на годы. Нет, для Арианы лучше исчезнуть со сцены, раствориться где-то в глуши и переждать, пока все не успокоится.

 – А если я не соглашусь? – упрямо возразила Ариана.

 – Это ваше право, – терпеливо ответил Сэм. – Но, повторяю, отказавшись от участия в Программе защиты свидетелей, вы подвергаете себя огромному риску. Разумеется, вам решать, прожить ли те несколько лет, пока мы будем разыскивать Муньоса, относительно спокойно или изо дня в день подвергать себя риску, но… На вашем месте я бы выбрал спокойную жизнь, пусть и в глуши. Впрочем, «глушь» – понятие относительное. Никто не собирается отправлять вас к медведям на Аляску, если только вы сами об этом не попросите. Обычно в подобных случаях речь идет о тихих и спокойных сельских районах на Среднем Западе – малонаселенных и с низким уровнем преступности, где новый человек не будет слишком бросаться в глаза и привлекать к себе ненужное внимание. Крупные населенные пункты или большие города вроде Вашингтона или Нью-Йорка, конечно, исключаются, но если вы выберете небольшой поселок или провинциальный окружной центр, мы готовы это обсудить.

 Из дальнейшего разговора выяснилось, что Ариана ошиблась всего на чуть-чуть, когда упомянула Монтану. Для защиты особо важных свидетелей ЦРУ облюбовало соседний Вайоминг.

 – Думаю, на данном этапе это будет оптимальный вариант, – удовлетворенно сказал Сэм. – Обычно в Программу защиты свидетелей включают тех, кто должен выступить в суде и дать важные показания. Как правило, таких людей охраняют и прячут до тех пор, пока не придет их время подняться на свидетельское возвышение. Ваш случай иной. Вам грозит опасность от людей, которые вас уже похищали и намеревались повторить покушение, так что мы просто пытаемся предотвратить дальнейшие попытки причинить вам вред. Если судебный процесс над Муньосом когда-нибудь состоится, суд может выразить желание выслушать и ваши показания, но сейчас это для нас не главное. Наша приоритетная задача – ваша безопасность.

 Далее Сэм объяснил, что, прежде чем предложить Ариане участие в Программе, он и его люди заранее согласовали и урегулировали все формальности, так что в случае согласия она может быть взята под охрану закона немедленно. Она была еще в Лондоне, а Сэм уже заручился поддержкой Министерства юстиции и Департамента полицейского правоприменения, которые разрешили включить в Программу защиты свидетелей не только ее, но и Маршалла. Это решение было утверждено офисом Генерального прокурора, после чего Сэм имел право требовать от остальных правоохранительных агентств, участвующих в Программе, максимально ускорить обычные процедуры.

 Услышав, что ее участие в Программе защиты свидетелей уже утверждено и одобрено и может вступить в силу немедленно, Ариана отнюдь не обрадовалась, как того, возможно, от нее ожидали, приглашая на эту встречу. Ей очень не понравилось, что такой важный вопрос был решен без ее участия и без ее ведома. Она была не готова, встав со стула, двинуться отсюда прямиком в Вайоминг. Пусть даже ради своего спасения. Одно дело в запальчивости высказывать предположения о жизни в Монтане, и совсем другое – мгновенно покориться решению о переселении, принятому вместо тебя другими людьми. Надо же как-то опомниться, свыкнуться с этой мыслью…

 Сэм, надо отдать ему должное, прекрасно понимал ее состояние.

 – Если хотите, можете немного подумать о нашем предложении, – сказал он. – Надеюсь, одного-двух дней вам хватит… Мы прекрасно понимаем, насколько это ответственный и непростой шаг, поэтому приготовили для вас список мест, где мы считали возможным вас поселить. Мы сделаем все, чтобы вы не испытывали никаких затруднений. Например, мы могли бы помочь вам подыскать подходящую работу, обеспечить жильем и даже готовы в течение года выплачивать вам небольшое пособие – до шестидесяти долларов в месяц. И разумеется, мы возьмем на себя оформление любых документов, а также психологические консультации, если они понадобятся…

 Ариана слушала и машинально кивала, хотя его слова едва доходили до ее сознания. Она чувствовала себя персонажем пьесы абсурда. Ей, наследнице отцовского капитала, предлагали жить на казенной конспиративной квартире и получать ежемесячно шестьдесят долларов в качестве пособия! Сама она могла бы устроиться куда лучше и с куда бо́льшим комфортом, но если бы ей вздумалось настаивать на том или ином не слишком подходящем с точки зрения секретности местожительстве, ЦРУ могло отказаться защищать ее и охранять… Словом, Ариана согласилась подумать, но вид у нее был ошеломленный и растерянный.

 Письма и дневники Хорхе Маршалл передал Сэму в самом начале встречи. Но только когда они с Арианой собрались уходить, Сэм Адамс повернулся к нему и сказал:

 – Все сказанное в полной мере относится и к вам, мистер Эверетт. Если кто-то из четверки, напавшей на мисс Ариану в Париже, успел вас сфотографировать, можете не сомневаться – они возьмут след, чтобы выйти на нее через вас. Для этого им хватит и номера вашей машины, которую вы брали в прокат под своим именем. А как только эта шваль выяснит, кто вы такой и чем занимались в Колумбии и Эквадоре, у Луиса сразу появится дополнительный стимул из-под земли вас достать. Так что мы настойчиво вам советуем, чтобы вы тоже присоединились к Программе защиты свидетелей. Если мисс Ариана не против, мы бы хотели, чтобы вы поселились с ней там, где она выберет. Не скрою, для нас это было бы удобнее всего, но вы, конечно, можете подыскать себе любое другое место из нашего списка, – и Сэм вручил обоим перечень штатов и населенных пунктов, отмеченных для Программы защиты свидетелей в качестве оптимальных.

 – Вы что, хотите и меня спрятать? – удивился Маршалл, и Сэм кивнул.

 – Да. Вам грозит опасность не меньшая, поэтому вам было бы только разумно исчезнуть. А если учесть кое-какие эпизоды из вашего прошлого, то я бы настоятельно рекомендовал вам присоединиться к Программе немедленно, благо вы можете сделать это легко и без проволочек. Все формальности урегулированы и согласованы, от вас требуется только согласие, и колеса закрутятся. Так что подумайте! – Зна́ком отпустив агентов, он повел обоих в свой кабинет, чтобы обсудить дальнейшее только втроем.

 Ариана все плакала и не могла успокоиться. Она сказала Сэму – ей кажется, ее отправляют в далекую сибирскую ссылку, из которой ей никогда не вернуться…

 – Мы всеми силами печемся о вашей жизни, – горячо возразил ей Сэм. – Нам пришлось весьма постараться, чтобы вытащить вас из лагеря Хорхе. Не хотелось бы, чтобы эти усилия пропали зря…

 Ариана еще повсхлипывала, они еще немного душеспасительно поговорили и, попрощавшись с Сэмом, спустились вниз. В машине Ариана снова разрыдалась и продолжала плакать всю дорогу, пока их везли в отель. Отчаянию Арианы не было дна, и Маршалл не знал, как образумить ее или хотя бы ненадолго утешить. Он обнял ее здоровой рукой, и она продолжала плакать, прижавшись к его груди. А в отеле Маршалл сказал:

 – Я знаю, то, что предлагает Сэм, для тебя сейчас как конец света, но, поверь, на самом деле все не настолько ужасно. А главное, вряд ли это надолго. Агенты ЦРУ отлично умеют где угодно нащупывать этих парней вроде Муньоса и выковыривать их из любых щелей. Нужно только дать им немного времени, чтобы они сделали свою работу. Кстати, меня тоже хотят, как ты выразилась, сослать в Сибирь, так что мы будем сокамерники, в одних, так сказать, кандалах…

 Маршалл пытался шутить, но он и правда не был расстроен. Неожиданное предложение Сэма слегка удивило его, но никак не устрашило. Ему не раз приходилось внезапно оказываться в таких местах, по сравнению с которыми заполярная Аляска могла показаться раем земным, и он привык легко пренебрегать трудностями и неудобствами.

 – Прости меня, – всхлипнула Ариана и высморкалась в насквозь мокрый платок, который он дал ей, когда ее палаток перестал впитывать влагу. – Ты пострадал из-за меня.

 – Пострадал? Ничуть… Да и ты тут совсем ни при чем, – добродушно улыбнулся ей Маршалл. – Я и сам горазд на рисковые предприятия. То, что происходит сейчас, мало отличается от того, чем я занимался многие годы, и это была моя работа. Я делал все, чтобы плохим парням захотелось меня убить, – радостно развил он свою мысль. Ариана посмотрела на него ошалело. – Ну… сама подумай. Я мешал им торговать оружием и наркотиками и зарабатывать на этом по-крупному, и они стерли бы меня в порошок, если б узнали, кто я… – Она, кивнув, закусила губу, а он продолжил: – А потом произошла утечка информации… – Маршалл вздохнул задумчиво, и Ариана затаила дыхание. За время их знакомства он еще не рассказывал ей ни о себе, ни о своей работе, и только по некоторым туманным намекам она могла составить себе смутное представление, чем Маршалл занимался до встречи с ней. – Чтобы спасти меня от верной гибели, меня в срочном порядке вывезли в Штаты. Действительно в срочном – от момента, когда мне сообщили об утечке, и до того, как я оказался на борту американского военного самолета, прошло всего ничего. Сам я, как видишь, не пострадал, но… Дело в том, что к тому времени у меня была… была жена, и она ждала ребенка. Ее брат был крупным наркоторговцем; и в его организацию я и проник за три года до этого и с тех пор передавал в УБН информацию о всех его сделках и наркотрафике. Когда он узнал, что я был внедренным агентом – а это случилось в тот же день, когда я вынужден был спасаться бегством, чтобы не подставить других агентов, – он убил мою жену, хотя она приходилась ему родной сестрой, и наш ребенок тоже погиб. – Он не стал на этом задерживаться, а повел свою речь дальше, и Ариана не прерывала его, не сводя с него глаз. – Эти люди, Ариана, не знают жалости, потому что на кону стоят слишком большие деньги. Даже кровные узы ничего не значат для них. Сэм прав: Луис Муньос постарается тебя достать, так давай сделаем все, что в наших силах, чтобы ему помешать. Ты молода, и я уверен, впереди тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Ради этого, я думаю, можно пожертвовать одним-двумя годами.

 Затаив дыхание, Ариана воспринимала все, что говорит ей Маршалл, но воспринимала каким-то другим, новым зрением, словно обрела дополнительный канал понимания. Однако столько свалилось на нее информации, что ей трудно было самостоятельно выбраться из ее потока. А Маршал перестал говорить о себе и продолжал убеждать ее посмотреть на дело так, словно необходимость скрываться – простая задержка, досадная, но не страшная, так… интермедия, которая отзвучит, и можно будет опять жить, как ей захочется.

 – Год – ладно… – Она послушно кивнула и опять высморкалась. – Но что, если… что, если придется прятаться много, много лет?

 И тут ее озарила внезапная мысль, и она с надеждой посмотрела на Маршалла:

 – А ты… ты поедешь со мной? Ну, если я попрошу?..

 В этом все еще чужом и враждебном мире он был единственным ее другом, и ей не хотелось с ним расставаться. Необходимость скрываться в одиночестве пугала ее. Другое дело, если с ней будет Маршалл… Она успела привыкнуть к нему и чувствовала себя рядом с ним в безопасности. Да и его трагическая история перевернула ей душу – он стал ей ближе. Ее объяло смятение.

 – И почему эти люди без сердца?! – вырвалось у нее, но Маршалл понял.

 – Да вот такие… – пожал он плечами. – У них нет нравственности и совести в нашем понимании, их взгляды отличаются от наших, а выше всего в жизни они ставят богатство или власть. Или то и другое… А власть и богатство, как ты знаешь, развращают людей, хотя некоторые, возможно, с самого начала устроены так, что все человеческое в них спит глубоким сном и никогда не просыпается.

 За годы службы в УБН он повидал немало трагического и страшного, и иногда – как, например, сейчас – это было видно по глазам и по выражению его обычно спокойного лица. Нет, Маршалл никогда не был охвачен желанием переделать мир, но это не означало, что нынешнее его устройство ему нравилось.

 Он налил Ариане стакан минеральной воды. Она выпила, потом умылась и привела себя в порядок, и они сели в гостиной, чтобы просмотреть список возможных вариантов на жительство. Верхнюю строчку в списке Сэма занимал Вайоминг, за ним следовали штаты Вашингтон, Аляска, Северная и Южная Дакота, Монтана, Оклахома, Арканзас и Нью-Мехико. Все это были малонаселенные сельскохозяйственные и, что греха таить, во многих отношениях отсталые штаты. Ариана чуть было опять не заплакала, но вспомнила о Вайоминге.

 – Еще совсем маленькой я мечтала, чтоб жить на ранчо… Я ведь умею ездить верхом! Что, если нам поселиться на ферме и начать разводить лошадей?

 На самом деле ни на какую ферму ей не хотелось, но надо же было добавить в картину будущего, как она ей рисовалась, каких-нибудь светлых красок. И потом… почему бы и нет? Если у них будут лошади, она сможет сколько угодно ездить верхом, это ей очень нравится…

 – Тогда надо подыскать место не слишком далеко от любого университетского городка, – отвечал Маршалл. – Видишь ли, я смог бы преподавать – если меня, конечно, возьмут, – а в свободное время помогать тебе с лошадьми. Правда, полноценного работника из меня теперь не получится, – он с усмешкой показал на свою недействующую руку, – но я буду стараться…

 – Когда я училась ездить верхом, мой инструктор тоже был однорукий, – с судорожным вздохом произнесла Ариана. – Но лучшего учителя я в жизни не встречала!

 Маршалл покачал головой.

 – Обучать верховой езде можно и с одной рукой, а вот чтобы сгребать навоз, нужны обе. Так что лошадей я, пожалуй, оставлю тебе… – Он ухмыльнулся, но Ариана поняла главное: Маршалл поедет с ней. Это ее обнадежило.

 Ближе к вечеру они – в сопровождении четырех агентов – пошли на прогулку с собаками в парк Рок-Крик. Пока Стэнли и Лили носились по кустам, они еще раз обсудили свой план. Из всех вариантов оба считали Вайоминг наиболее предпочтительным, да и идея устроить конеферму прочно завладела умом Арианы и теперь расцвела пышным цветом.

 Особенно ей нравилось думать, что их «заключение» будет продолжаться не слишком долго – год-два от силы, а при определенном везении еще меньше. Маршалл почти убедил ее, что Луиса скорее всего поймают быстро, и Ариана очень надеялась, что он не ошибается. Посвящать всю жизнь коневодству она не собиралась. То, что будет, если Муньос так и не появится в поле зрения ЦРУ, ей принимать в расчет не хотелось.

 – А что ты собираешься преподавать? – поинтересовалась она.

 – Хотелось бы – политологию со специализацией на странах Латинской Америки, – ответил Маршалл. – Или испанский язык. Но лучше политологию. Это очень интересная наука – и очень перспективная. На стыке политики, экономики, социологии и отчасти истории… – Судя по тому, как загорелись его глаза, ему уже не терпелось вернуться к активности, Ариане это было понятно.

 Да, ему отнюдь не улыбалось провести несколько лет в глуши одному. Маршалл был человеком самостоятельным и самодостаточным, но перспектива оказаться в незнакомом месте, среди совершенно незнакомых ему людей, да еще под чужим именем (почему-то именно это не нравилось ему больше всего, хотя в УБН он как раз и занимался тем, что, назвавшись не своим именем, играл роли законченных негодяев) его не вдохновляла. Преподавание, конечно, не могло сравниться с работой агента, и все же два эти занятия казались ему в чем-то схожими. Немного поразмыслив, он понял: в том и в другом случае ему предстояло зарабатывать своими мозгами, а он всегда предпочитал такой вид деятельности остальным. Да и праздность давила ему на нервы: когда заняться было нечем, он чувствовал себя больным.

 – Откуда ты все это знаешь? – спросила у него Ариана, и он рассказал ей о своей жизни в Эквадоре, Колумбии и других странах – в том числе о лесном лагере Рауля и даже побольше рассказал о Паломе, хотя Ариана видела, что вспоминать любимую ему все еще было больно – точно так же, как ей было больно вспоминать Хорхе.

 На следующее утро они позвонили Сэму и попросили его приехать в отель. Едва тот появился, Маршалл сообщил ему об их выборе: Вайоминг. Они согласны принять участие в Программе защиты свидетелей. Но пусть Сэм покажет им точки на карте, где ЦРУ могло бы их поселить. Это не должно быть в чрезмерной глуши – им нужно место неподалеку от города, где он смог бы преподавать, а Ариана – разводить лошадей. Та добавила, что финансировать конеферму она намерена из собственных средств и поделилась с Сэмом самой свежей своей идеей – организовать на ферме бесплатную школу верховой езды для детей из неблагополучных семей. Правда, Маршалл ей говорил, что в Вайоминге, вдали от мегаполисов, она вряд ли найдет столько неблагополучных детей, чтобы хватило даже на самую маленькую конную секцию, но что им мешает попробовать, и вообще…

 Сэм слегка оторопел от такого напора, но внимательно слушал, а потом удивил их обоих, сообщив, что ЦРУ владеет в Вайоминге вполне немаленьким ранчо, которое прекрасно им подойдет.

 – Мы не раз прятали там свидетелей, и, на ваше счастье, ранчо сейчас свободно. Главный дом там просторный – в нем жила большая семья: пять детей и родители, и все чувствовали себя превосходно.

 Есть отдельный дом для управляющего и несколько жилых и хозяйственных построек.

 – Возможно, кое-что вам придется подремонтировать, но я надеюсь, – Сэм улыбнулся, – вас это не отпугнет, будет чем заняться, а затраченные на ремонт средства – на строительные материалы и на рабочих – вам непременно вернут. Что касается городка… Есть там поблизости и городок, в котором недавно открылся колледж. Конечно, не Гарвард, но репутация у колледжа уже весьма неплохая. В общем, это ранчо для вас – вариант идеальный, – закончил Сэм, не скрывая своего облегчения.

 – Но я хотела бы знать, – зазвучал голосок Арианы, и Сэм напрягся, – как я могу получить доступ к своим деньгам?

 Для большинства участников Программы защиты свидетелей подобной проблемы не возникало, их курировали соответствующие службы, но случай Арианы – особый. К счастью, Сэм и об этом подумал.

 – Вы должны распорядиться, чтобы кто-то из помощников вашего отца перевел необходимую сумму на один из наших трастовых счетов. Мы будем управлять этими средствами в ваших интересах, но так, чтобы никто и никогда не смог связать эти деньги с вами. В частности, мы будем переводить средства на счет, который вы откроете под своим новым именем в одном из банков Вайоминга. Кстати, вам обоим нужно придумать себе имена, – напомнил он переселенцам.

 – И я могу делать с домом все, что захочу? – уточнила еще Ариана, и Сэм улыбнулся.

 – В разумных пределах. Если вы покрасите дом в ярко-розовый цвет с белыми полосками, следующему свидетелю, который будет жить там после вас, это может не слишком понравиться. Впрочем, я думаю, эти вопросы можно решить, как говорится, в рабочем порядке.

 Сэм сказал это как можно более беззаботно, намеренно поставив ее в «очередь» претендентов на ранчо, чтобы лишний раз подтвердить ограниченный срок затворничества, на которое ее обрекли обстоятельства, и его слова ее и правда обрадовали, ибо из них следовало, что ей не придется жить на ранчо до скончания века и что рано или поздно она сможет оттуда уехать. Да, год или два – это вовсе не так уж страшно, да еще если учесть, что с ней будет Маршалл… Его присутствие многое меняло. Правда, она знала Маршалла все еще недостаточно хорошо, но за то короткое время, прошедшее со дня их знакомства, она научилась ему доверять, и он еще ни разу ее не подвел.

 – Когда ехать? – храбро спросила она, и Сэм ей ответил:

 – Скоро.

 – Завтра? – В голосе Арианы все же прозвучали тревожные нотки.

 – Не завтра, конечно, но и тянуть не стоит. Сегодня у нас вторник?.. Что ж, в пятницу в самый раз. – Сэм нажал ладонью на стол, подводя итог разговору. – Мы бы хотели убрать вас с глаз долой как можно скорее: по нашим сведениям, люди Муньоса ищут вас здесь, в Вашингтоне, и если кто-то из них вас случайно увидит… Главное, нам по-прежнему неизвестно, где сейчас Луис Муньос. Он вполне мог приехать в Штаты по поддельному паспорту, чтобы возглавить охоту, так что разумнее всего было бы увезти вас от греха подальше.

 – И как можно скорее, – согласно поддакнул Маршалл.

 – А наши собаки?.. Ведь мы возьмем их с собой? – встрепенулась вдруг Ариана. Пусть невелик срок, сколько времени она провела в статусе хозяйки Лили, бульдожка стала для нее членом семьи. Да и к Стэнли она прониклась симпатией. А вся четверка – два человека и две собаки – напоминала ей неплохую команду…

 – Разумеется, – коротко кивнул Сэм. – Значит, договорились: вы уезжаете в пятницу. Ну а пока я хочу, чтобы вы сами поработали над вашими биографиями – как вас зовут, откуда вы родом, кто по профессии, чем занимались, почему приехали в Вайоминг и так далее. Вам не запрещается знакомиться с ближайшими соседями, общаться с ними, но никаких, даже случайных оговорок быть не должно. Маршалл знает, о чем я говорю, – он и возьмет на себя разработку ваших легенд.

 Сэм кивнул Маршаллу, и тот ответным кивком подтвердил готовность: в составлении безупречной легенды он ас – совсем недавно от умения перевоплощаться в другого зависела его жизнь, и Маршалл давно усвоил, что играть кого-то нельзя. Нужно стать тем человеком, за которого себя выдаешь, и тогда никто ничего не заподозрит.

 Ближе к вечеру в отель приехал их куратор от Программы защиты свидетелей. Он привез им несколько фотографий ранчо, где им предстояло жить. Разглядывая снимки большого, но слегка обветшавшего фермерского дома, Ариана сразу подумала, что непременно перекрасит его за свой счет, конечно – не в розовый цвет в полосочку, а в какой-нибудь жизнерадостный, хотя и не вызывающий, а также поставит новые изгороди. Мебель в комнатах тоже выглядела не ахти, и она решила заменить и ее. Снова ей предстоит обставлять дом, с иронией усмехнулась она про себя. Домик управляющего, где предстояло жить Маршаллу, оказался просторным, и к тому же выглядел он новее, так как его отремонтировали непосредственно перед тем, как ЦРУ приобрело ферму для своих нужд. Маршалла его новое жилье вполне устраивало – требования у него были скромными, а как выглядит дом, его и вовсе не волновало. После жизни в хижинах и палатках дом был для него королевским дворцом.

 – Теперь скажите мне, кем вы будете, – попросил куратор, когда они вдоволь нагляделись на снимки. – Братом и сестрой, друзьями, хозяйкой и работником – кем? Сэм сказал, вы сами должны были это решить.

 Но как раз об этом они подумать – уж так случилось за разговорами – и не успели, и Ариане пришлось импровизировать.

 – Я думаю, мы будем просто друзьями. Предположим, Маршалл недавно овдовел и приехал помочь мне с разведением лошадей. Что касается меня, то я недавно потеряла отца, и решила перебраться в тихое место – подальше от всего, что могло бы мне о нем напоминать.

 Услышав ее, Маршалл проникся к ней уважением. Сам он построил бы их легенду примерно так же. Основанная на фактах, эта история выглядела вполне правдоподобно, так им будет труднее запутаться и ляпнуть что-нибудь невпопад, ведь Маршалл на самом деле овдовел, она на самом деле потеряла отца, и Маршалл на самом деле был ее другом, который помогал ей быть на плаву в новых для нее обстоятельствах. В этом отношении легенда, согласно которой они были бы братом и сестрой или работником и нанимательницей, была бы значительно менее убедительной и надежной. Версия о дружбе оставляла обоим куда бо́льший маневр.

 Маршалл решил, что устраиваться преподавать в колледж он станет сам – как только они прибудут на место. Куратор пообещал, что с его слов он снабдит кандидата всеми необходимыми для оформления на работу документами, как это и делалось в подобных случаях. Им оставалось только подобрать себе подходящие псевдонимы, причем куратор посоветовал оставить их настоящие имена без изменений, изменив только фамилии, что тоже было стандартной практикой. Маршалл сразу сказал, что он будет Маршаллом Джонсоном (Джонсон – была девичья фамилия его матери), Ариана решила назваться Арианой Робертс, в честь отца. Куратор записал их новые имена и пообещал, что в самое ближайшее время они получат все необходимые документы: кредитные и дебетовые карточки, водительские права, удостоверения личности и прочее. Потом он уехал, и Ариана сразу ушла спать: за прошедший день она изрядно нанервничалась и едва держалась на ногах от усталости. Что касалось Маршалла, то, как только она заснула, он позвонил в Белый дом. Ему очень хотелось встретиться с Армстронгами до того, как они с Арианой залягут на дно в Вайоминге.

 Мелисса, с которой его соединили, очень обрадовалась звонку – она считала себя должницей Маршалла, поэтому, когда он спросил, нельзя ли ему повидаться с Бредом, Амелией и своей маленькой «крестницей», супруга президента тотчас ответила согласием. Сам Филипп Армстронг улетел в Тель-Авив с государственным визитом, но остальные члены его семейства были в Вашингтоне, и Мелисса пригласила Маршалла приехать к ним в четверг во второй половине дня, после того как старшие дети вернутся из школы.

 На следующий день Ариана с самого утра отправилась по магазинам в сопровождении четырех женщин-агентов. Она хотела приобрести вещи, которые могли ей понадобиться в Вайоминге. Маршалл тоже поехал кое-что купить для себя, но его сопровождал только один агент. Среди прочих его приобретений было два вместительных чемодана, которые он купил для себя и для Арианы, но когда он вернулся в отель, ему стало ясно, что двумя чемоданами им не обойтись и придется заказать еще. Он не ожидал, что Ариана накупит столько всего просто «на всякий случай» – скорее всего это была консумистическая реабилитация после стольких волнений, а, как известно, лучшей психотерапии для женщины, чем магазины, трудно сыскать. Ариана, впрочем, чувствовала себя немного неловко, хотя и было видно, что по магазинам она бродила не без удовольствия, и Маршалл от души рассмеялся. Если не считать Паломы, он никогда не имел дела с женщинами, поэтому размах, с каким Ариана подошла к покупке одежды, был ему внове.

 В четверг Маршалл предложил ей вместе поехать к Армстронгам, и она была польщена и тронута его приглашением. С Филиппом Армстронгом и его женой Ариана уже встречалась – на приеме по случаю президентской инаугурации, где она побывала с отцом, а президент приезжал на похороны Роберта Грегори. Ее очень удивило, с какой любовью и теплотой встречали Маршалла первая леди и дети. Ей, однако, многое стало понятно, когда Амелия во всех подробностях рассказала ей, как Маршалл спас их с мамой. Потом девочка столь же подробно поведала Маршаллу обо всем, чем она сама занималась, пока его не было, а Бред демонстрировал старшему другу новенький вертолет на радиоуправлении, который, мигая разноцветными лампочками, закладывал виражи в опасной близости от их голов. Под конец встречи Маршаллу дали подержать на руках малышку, и это растрогало его чуть не до слез. Он и не подозревал, как сильно ему не хватало этих открытых, дружелюбных людей, а пуще всего – мирной атмосферы спокойного семейного счастья, какая царила в семействе Армстронгов. Два часа пролетели как один миг, но и Маршалл, и Ариана сразу почувствовали, как отпускает их напряжение, в каком оба они жили со дня парижского покушения.

 – Мне придется уехать, – сказал Маршалл Амелии, когда девочка спросила, скоро ли он навестит их опять, и Мелисса Армстронг вопросительно приподняла бровь. Похоже, она совершенно искренне беспокоилась за него, а поскольку ей было прекрасно известно, что Маршалл больше не может работать ни в Секретной службе, ни в УБН, этот непонятный отъезд «на какое-то время» ее встревожил. Да и роль Арианы была ей ясна не до конца. Дети уже интересовались, не приходится ли она ему подружкой, но Маршалл ответил, что Ариана ему не подружка, а просто друг. Амелию такой ответ откровенно обрадовал, а вот Мелиссу он огорчил. Ей давно казалось, что по складу характера Маршалл – человек семейный, и прочные, продолжительные отношения могли бы пойти ему только на пользу.

 – Снова какая-то операция? – спросила Мелисса, глядя на него большими голубыми глазами, которые с самого начала покорили его сердце.

 – Можно сказать и так, мэм, – коротко ответил Маршалл. Несмотря на то что перед ним была жена президента, привычка к секретности не развязала ему язык.

 – Я думала – раз вы в отставке, вас больше не будут привлекать к работе… под прикрытием.

 – Из каждого правила есть исключения, мэм. – Он, впрочем, довольно быстро сообразил, что ее вопросы продиктованы не любопытством, а искренней заботой, и потому добавил: – Не волнуйтесь за меня, мэм, задание будет совсем легким, и мне ничто не грозит. Мне просто предстоит провести какое-то время в одном совершенно безопасном месте на территории Соединенных Штатов. Как только моя работа закончится, я постараюсь снова вас навестить, если не возражаете… – Маршалл очень надеялся, что их с Арианой заточение продлится не слишком долго, поэтому и дал такое обещание. Впрочем, он мог бы навестить Мелиссу и детей в любое время, а потом снова вернуться в Вайоминг, для этого ему достаточно было просто предупредить Сэма.

 Несмотря на все его заверения, на прощание Мелисса еще раз шепотом попросила его быть осторожнее и беречь себя. Пока он по очереди обнимал детей, первая леди очень тепло попрощалась с Арианой – секретарь напомнил ей, кто она такая и что с ней случилось, и Мелисса догадалась, что Маршалл будет ее охранять. Ариана понравилась ей, и пожелание встретиться еще раз она высказала от души, искренне, не протокольно.

 На обратном пути Ариана без перерыва восхищалась Бредом, Амелией и маленькой Дафной Маршалл Армстронг. Ее очень тронуло, как нежно Маршалл обращался со всеми тремя, да и старшие дети, похоже, души в нем не чаяли. Из него мог бы получиться прекрасный отец! И всю дорогу обратно она с грустью думала об их судьбах, так похожих одна на другую: и он, и она хотели иметь ребенка от любимого человека, но судьба не дала им этого шанса, вместо ожидаемого счастья обоих постигло крушение всех надежд, и этот трагический опыт надолго травмировал и ее, и его…

 Когда они вернулись в отель, то обнаружили, что Стэнли и Лили крепко спят на диване в гостиной. Бульдожка лежала между передними лапами огромного бладхаунда, зарывшись носом в густую шерсть у него на груди, а Стэнли положил на нее свою складчатую морду. И Маршаллу, и Ариане было отрадно видеть, что собаки так крепко сдружились: они твердо решили взять их с собой, хотя и знали, что собачьи ссоры с местными псами могли серьезно осложнить их жизнь в Вайоминге. За последнее время Стэнли изрядно окреп, и Ариане порой казалось, что он, захоти, мог бы сожрать Лили. К счастью, до сих пор пес не выказывал такого желания, даже когда Лили, разыгравшись, повисала на его длинных болтающихся ушах. Когда же бесцеремонная бульдожья игра ему надоедала, он просто отбрасывал Лили в сторону движением головы и величественно удалялся в какой-нибудь укромный уголок.

 И вот наступила пятница – день, когда Маршаллу и Ариане предстояло надолго проститься с Вашингтоном. Все необходимые документы им привезли еще накануне, вещи были уложены. Они получили даже мобильные телефоны и компьютеры, зарегистрированные на их новые имена. Владельцам квартир, у кого Ариана и Маршалл снимали жилье в Париже, были разосланы уведомления, что они снова могут распоряжаться своей недвижимой собственностью, как им заблагорассудится. Обо всем этом и о многом другом позаботились ЦРУ и Департамент полицейского правоприменения, отвечавшие за Программу защиты свидетелей.

 Ариана вышла из своей спальни в джинсах, розовой клетчатой блузке, розовом свитере и в туфлях без каблуков. Она не стала пользоваться косметикой, а свои длинные светлые волосы стянула на затылке резинкой, отчего сразу стала казаться восемнадцатилетней девчонкой. В руке у нее была переноска с Лили. Бульдожка задорно тявкала и вертелась, но у ее хозяйки выражение лица было серьезным и чуть напряженным. В отличие от Маршалла, для которого их переезд был не более чем стандартной процедурой, проходящей по раз и навсегда установленным правилам, Ариана нешуточно волновалась. Ей привиделось, что люди Луиса их выследили и готовы напасть, как только они покинут отель.

 Но ничего страшного с ними не произошло. Они спустились вниз, где их ждала машина, замаскированная под обычное такси. Она должна была отвезти их в аэропорт, откуда им на частном самолете предстояло добраться до Вайоминга. На протяжении всего пути их сопровождали четверо агентов, которые привезли с собой еще один пакет документов, из коих следовало, что мисс Ариана Робертс приобрела ранчо за скромную сумму месяц тому назад. Эти документы были нужны на случай, если бы кто-то вздумал проверить, по какому праву они там распоряжаются, но Маршалл был уверен, что до этого вряд ли дойдет.

 В самолете Ариана неотрывно смотрела в окно. Утром она позвонила Яэлю, чтобы ввести его в курс событий, и он наказал ей немедленно с ним связаться, если она вдруг почувствует такую необходимость. Необходимость едва не возникла: Ариану внезапно пронзила мысль, что она едет в новое место с человеком, которого едва знает, и спина ее покрылась липким потом. Она прикрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов… Страх отступил. Интересно, долго ей еще предстоит вот так окунаться в пучину ужаса и выныривать на поверхность, едва отдышавшись?..

 Перелет до Каспера в Вайоминге занял почти четыре часа, и все это время Ариана ничего не ела и почти не разговаривала. Она даже не спала – только неподвижно глядела в иллюминатор, так что в конце концов Маршалл забеспокоился. Казалось, пугающее и наполненное болью прошлое вновь овладело ею, а это был тревожный симптом. Оставалось только надеяться, что разговор с Яэлем все же принес ей некоторое облегчение. Правда, Департамент полицейского правоприменения предлагал ей психологические консультации, для того чтобы она быстрее освоилась на новом месте, но она отказалась – в парижского депрограмматора она верила куда больше, чем во всех американских психоаналитиков вместе взятых.

 Маршалла же с этой минуты совсем не смущало, что отныне у него другая фамилия, другой дом и другое занятие. Он привычно стал другим человеком. Несколько беспокоила его необходимость жить бок о бок с женщиной, которую он, в сущности, совсем не знал. Ариана была горожанкой, она была из богатой семьи, поэтому у нее могли быть какие-то особенные привычки и предпочтения, а вайомингская глушь вряд ли позволит удовлетворить их. Это могло стать для Арианы дополнительным источником нестабильности и раздражения. Что ей сказать в таком случае, Маршалл пока придумать не мог – до сих пор он отвечал лишь за себя; пожалуй, сейчас самым разумным было бы предоставить Ариану самой себе, поэтому он поднялся и пошел в хвост самолета потрепаться с сопровождавшими их агентами.

 Вчера он позвонил в Лондон Джеффу Макдональду – попрощаться и перемолвиться парой дружеских слов. В разговоре Маршалл осторожно намекнул, что́ происходит, но говорить, куда именно их отправляют, не стал. В конце концов это тоже была секретная информация, которую Джеффу знать было не обязательно.

 – Я предполагал что-то в этом роде, – ответил Джефф. – Ладно, старина, будь осторожнее. Надеюсь, новое место тебе понравится. Вряд ли оно окажется хуже, чем те помойки, куда тебя заносило раньше. Попробуй хотя бы соблазнить эту женщину, – не упустил он случая поддразнить приятеля. – Времени у тебя будет вагон. Только сначала научи ее убираться и готовить, иначе пользы от нее не будет – одни проблемы.

 – Думаю, убирать дом и готовить мне в любом случае придется самому, – с готовностью рассмеялся Маршалл.

 Самолет тем временем начал снижаться, и Ариана разглядела в иллюминатор несколько ранчо и одиночных ферм, они были на достаточном расстоянии друг от друга. Расстилающаяся внизу земля выглядела необитаемой и неприветливой, и она еще более помрачнела. Ей казалось – они прилетели на луну: таким чужим и непривычным был холмистый вайомингский ландшафт.

 – Как ты? – негромко спросил у нее Маршалл, возвращаясь на свое место. – Все в порядке?

 Повернувшись к нему, Ариана кивнула, но как-то не слишком уверенно. То, что до сих пор она видела лишь умозрительно, стремительно обретало черты реальности, которые ей не нравились. В эти минуты Ариана готова была отдать все, что имела, лишь бы снова оказаться в Париже, Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, даже в запущенной берлоге Джеффа Макдональда… в любом другом месте, но только не здесь.

 Когда самолет приземлился и Ариана в сопровождении Маршалла и агентов пошла к выходу, по ее щекам привычно потекли слезы. Ей казалось, в этом пустынном краю она останется навсегда…

 От маленького провинциального аэропорта Каспера до ранчо было всего полчаса езды. Когда самолет сел, возле терминала уже стоял микроавтобус с тонированными стеклами, который и доставил их на место вместе с собаками, багажом и сопровождающими.

 Ворота, ведущие на территорию ранчо, выглядели еще более старыми, чем на фотографиях, и нуждались не только в покраске, но и в ремонте. Рядом с ними торчал на столбе облезлый почтовый ящик той особой разновидности, какие до сих пор встречаются в сельской глуши. Как им сказали, в местном почтовом отделении у них есть абонентский ящик, который им может понадобиться, если Маршалл не передумает устраиваться преподавателем в городской колледж. Маршалл не собирался менять решения. До колледжа было всего сорок минут езды – не слишком много, даже если придется ездить туда и обратно каждый день.

 Миновав ворота, они поехали дальше по извилистой и длинной дороге. По сторонам ее стояли несколько хозяйственных построек различного назначения и домик управляющего. Слева от него Ариана увидела конюшню, которая могла бы порадовать ее своими размерами, если бы не была столь запущенной. Наконец впереди появился главный дом с широким крыльцом-террасой – в тени раскидистых старых дубов, окруженный покосившимся заборчиком из деревянных реек. У забора притулились неновый седан и грузовичок-пикап. На заднем плане – довольно далеко – виднелась гора Каспер.

 Один из четверки агентов покинул автобус, и Ариана, тревожно оглядываясь, последовала за ним. Поднявшись на крыльцо, агент отпер входную дверь и шагнул в прихожую. Ариана замешкалась на пороге. Погода стояла теплая и ясная, дул легкий ветерок, окрестности выглядели живописно, но пустынность их и безлюдье вокруг тревожили. Все ее тут пугало – на много миль кругом не было ни единого дома. Даже в монастыре было не так отрешенно от жизни…

 Сопровождающий включил в доме свет, Ариана вошла и стала с любопытством осматриваться. В доме были немалых размеров прихожая, большая гостиная, столовая, малая гостиная с настоящим камином, просторная и светлая кухня и четыре спальни на втором этаже, куда вела широкая деревянная лестница. Обстановка была самая что ни на есть простая, можно сказать безликая, и никакого уюта. Ариана в очередной раз с сожалением вспомнила свою небольшую парижскую квартирку. Там ей было хорошо, каково-то будет здесь?

 На днях в Париж по ее поручению вылетела Шейла. Она должна была забрать оставшиеся в парижской квартире вещи и перевезти их в Нью-Йорк. О том, что происходит, Шейла в общих чертах знала, но где именно будет жить Ариана – и под каким именем – ей было неизвестно. Звонить секретарше Ариане не разрешили: телефон Шейлы мог прослушиваться. Все распоряжения и сообщения, которые Ариана захотела бы отправить секретарше, должны были идти только через ЦРУ или кураторов Программы защиты свидетелей.

 Осмотрев старую ферму, Ариана посмотрела на Маршалла и уронила с печалью:

 – Добро пожаловать домой, мистер Джонсон.

 Она бы предпочла, чтобы дом оказался чуть поновее и поприветливее. Конечно, его можно привести в порядок, угробив на это силы и время. Впрочем, чего-чего, а времени у них для этого хоть отбавляй…

 Сотрудники Программы защиты свидетелей, в круг обязанностей которых входило подобрать им жилье, позаботились, чтобы у них был запас продуктов на первое время, но с меню они не изощрялись. В холодильнике и кухонных шкафчиках нашлись молоко, четыре десятка яиц, хлеб, масло, салат, йогурт, несколько банок консервированной ветчины, мороженая индейка, бананы, овсянка, сахар и растворимый кофе. Всего этого хватит им дня на два-три, дальше нужно ехать и покупать продукты – список продуктовых магазинов лежал на видном месте на кухонном столе. Судя по карте, до ближайшей бакалейной лавки миль десять.

 Вскоре агенты, пошарив глазами по голым стенам и не найдя, что сказать в оправдание – они должны были только доставить сюда новых жильцов, – уехали, и Ариана с Маршаллом остались одни.

 – Если помыть-подкрасить тут все и обзавестись кой-какой мебелью, здесь будет намного уютнее, – как-то извинительно сказал Маршалл, имея целью задать бодрый тон. Он хорошо видел, как сильно Ариана подавлена, но и у него получилось не слишком празднично.

 Не отвечая, она тяжело опустилась за кухонный стол, и Маршалл приготовил им по чашке кофе. Он тоже надеялся – не ради себя, а ради нее, – что дом, в котором им предстоит жить, окажется поновее. Почти не тронутая человеком природа в окрестностях ранчо была очень красива, но после Парижа и Нью-Йорка переход оказался слишком уж резким, и теперь Ариана, он видел это, испытывала что-то вроде культурного шока.

 – Я бы, наверное, не смогла выжить здесь без тебя, – сказала она, отпивая кофе из некрасивой надтреснутой кружки, однако спустя мгновение неожиданно улыбнулась: – Хорошо, что я накупила себе всяких приятных вещей!

 Отсутствие привычной роскоши действовало на нее не так сильно, как страх перед одиночеством и чувством отрезанности, изолированности от всего, что было ей знакомо и дорого. Чем больше она разглядывала дом, тем более уродливым он ей виделся. Ей казалось, будто ее вдруг превратили в какого-то совершенно другого, неприятного ей человека, заставили жить его жизнью, и приспособиться к этому было невероятно трудно.

 – А я думаю, смогла бы, – возразил Маршалл. – С тобой случалось кое-что и похуже, но ты уцелела, хотя была совершенно одна.

 Было слышно, как собаки с лаем носятся по двору.

 – Собакам, во всяком случае, здесь нравится! – добавил со смешком Маршалл.

 – Пожалуй, это единственный плюс жизни здесь, в Вайоминге, – бесцветным голосом откликнулась Ариана.

 – Ничего, мы найдем еще плюсы! – бодро пообещал он. Обстановка на этом пустом и столь удаленном от человеческого жилья ранчо и правда производила унылое впечатление. Даже хижина в джунглях была его сердцу милее, чем этот неухоженный дом – ведь с домом связано чувство уюта, которого здесь они не нашли, – крыша и четыре щелястых стены, притворившихся домом. Ощущения дома – вот чего здесь не хватало обоим. Уж лучше дешевый мотель с замызганными дверями, там по крайней мере люди живут, чему-то смеются и радуются, а здесь одиночество притаилось в каждом углу и будто впивалось в душу.

 – Хотелось бы знать, за что мне все это? – тяжко вздохнула Ариана и, поднявшись, стала изучать содержимое буфета. Горка разномастных тарелок… С полдюжины чашек от разных сервизов или, точнее, наборов посуды… Столовые приборы… их надо срочно почистить. На ножах кое-где ржавчина… А вот ложки… интересно, кто так погнул их? Будто их несколько раз по ошибке совали в кухонную мусородробилку и доставали оттуда перекореженными… Ариана невольно сравнила себя с такой же вот ложкой… – О’кей, с этого и начнем, – сама убоявшись этой ассоциации, подвела она итог и потрясла головой, словно запустение наполнило ее необходимой для дела энергией. – Терпеть не могу некрасивой посуды. Так что сегодня же едем в город и покупаем все необходимое!

 И стоило ей сказать это, как она сразу почувствовала себя лучше. Маршалл расплылся в улыбке. Жить с женщиной, выслушивать ее мнения и идеи – для него это было абсолютно внове.

 Ариана взбежала наверх, чтобы осмотреть постельное белье и полотенца. Они тоже ей не понравились.

 – Едем сейчас же! – твердо заявила она, возвращаясь в кухню. – Я уверена, в Каспере должны быть «Тагит» или «Икеа». Там мы найдем все, что нам нужно на первое время. Возможно, заодно купим и что-то из мебели, ну и пару циновок на стены… А еще… – она почесала пальчиком лоб, – в общем, там разберемся…

 Примерно тем же Ариана занималась в посольстве в Буэнос-Айресе, если не считать, что там ей приходилось иметь дело с драгоценной антикварной мебелью и обюссонскими гобеленами. Сейчас ей просто очень хотелось победить неуют старой фермы, сделать ее удобной для жизни по своему вкусу, и она была полна решимости действовать. Маршалл счел это хорошим знаком.

 Заперев собак в доме, они сели в грузовичок. По дороге к воротам они задержались у домика управляющего, чтобы осмотреть и его. Несмотря на косметический ремонт наружных стен, внутри он оказался столь же негостеприимным, как и вся ферма. Ариане понравились только кухня и огромная старинная кровать резного дерева в главной спальне, которая по всем признакам была штучной работы.

 – Тебе тоже нужно все здесь облагородить, – заметила она, когда они вернулись в машину и поехали дальше. – Я этим займусь.

 Но Маршалл заметил, как тоскливо она вздохнула и какой тоской был наполнен ее устремленный за окно взгляд. Стараясь держаться и принимать бодрый вид, скрыть свои глубинные чувства полностью она не могла.

 По пути они миновали поселок – тот самый, где была ближайшая к ранчо бакалейная лавка. Здесь были также прачечная-автомат, химчистка, книжный магазин, заправочная станция и еще несколько крошечных магазинчиков, торговавших всякой всячиной, однако задерживаться, чтобы обследовать их ассортимент, они не стали. Через полчаса они были в Каспере. На улицах кипела жизнь: повсюду было полно молодежи, открывались и закрывались двери ресторанов, кофеен и баров, а на главной улице помимо кинотеатра они обнаружили художественную галерею и антикварный магазин. Увидев их, Ариана приободрилась и перестала душераздирающе вздыхать.

 Они остановились возле кафе и, переглянувшись, не сговариваясь, зашли, чтобы выпить нормального кофе и перекусить, после чего Ариана, преисполнившись боевого духа, «отправилась на охоту». В антикварном магазине она выискала два симпатичных журнальных столика и письменный стол, а в галерее «нарыла» пейзаж кисти местного мастера – и с полдюжины очень красивых фотографий в рамках. Далее они совершили набег на «Тагит», и Ариана отобрала там для них обоих вполне приличное постельное белье и полотенца с не слишком ярким рисунком. Потом настал черед мебели, и тут-то она развернулась. Она с размахом покупала столы и стулья, тумбочки и этажерки… Дальше пошли кухонные аксессуары, инвентарь и посуда, в том числе были куплены: набор бело-голубых итальянских тарелок, комплект винных бокалов голубого муранского стекла, стальные столовые приборы с пластиковыми рукоятками под слоновую кость и еще мелочи. Ничего особенного – дорогого или шикарного – она не купила, зато все вещи были новыми и блестящими и к тому же отлично сочетались друг с другом. Маршалл был удивлен: он уже успел подметить, что у Арианы неплохой вкус, однако сейчас его поразило, как быстро и умело она подбирала предметы по цвету, фактуре и стилю и при этом ухитрялась не забыть ничего важного. Несколько покупок она сделала и для него, причем проделала это так стремительно и виртуозно, что Маршалл не успел даже рот открыть, чтобы возразить ей.

 Мелкие вещи они сложили в кузов грузовичка и договорились, что мебель им доставят завтра. Убирая обратно в сумочку свою кредитку, Ариана испустила вздох удовлетворения – так мог вздохнуть человек, который хорошо и плодотворно потрудился и сознает это.

 – Здорово у тебя выходит! – прищелкнул языком Маршалл с искренним восхищением. – У меня ушло бы не меньше года только на то, чтобы сообразить, что́ мне нужно. Я уж не говорю о том, чтобы все разыскать и купить.

 – Моя мама любила «играть» с обстановкой, любила украшать дом. Она-то и научила меня, как это делается. Это очень приятно и интересно! – Вид у Арианы действительно был очень довольный. – Жаль, ты не видел, как я обставила наше посольство в Буэнос-Айресе! – продолжила щебетать Ариана. – Когда мы туда приехали, здание практически пустовало. В комнатах было вот так же пусто, как здесь, хотя нельзя сравнивать. Пришлось, конечно, потрудиться! Но зато, когда я закончила, посольство стало похоже на настоящий дворец. Всю мебель, которую я тогда купила, я подбирала сама. И теперь это память о папе… – Она помолчала. – Остается надеяться, что мы выберемся отсюда раньше, чем умрем от старости. Вот уж не хочется провести всю жизнь в Каспере… Даже среди новой мебели…

 В ее голосе опять прозвучали тоскливые нотки.

 – Я думаю, мы выберемся отсюда довольно скоро, – затверженно проговорил Маршалл, будто повторял мантру, и Ариана с удивлением вскинула на него взгляд.

 – Откуда ты знаешь? – Ей очень хотелось верить ему, но события заставляли ее смотреть на вещи все более реалистично.

 – Кажется, я уже говорил: ребята из ЦРУ – настоящие профессионалы и дело свое знают не понаслышке. Луису Муньосу недолго осталось гулять на свободе – они отыщут его в два счета. Правда, ребята из УБН еще круче, – дразняще добавил Маршалл, и Ариана ему улыбнулась. В самой безнадежной ситуации он неизменно ухитрялся найти что-то такое, чем ее зацепить и вызвать ее улыбку.

 Но главный его секрет был в другом: Ариана ему нравилась, и он хотел, чтобы она была весела и не унывала даже в тягостных обстоятельствах. Она, впрочем, очень старалась, он видел это, бороться с собой и сохранять присутствие духа и без его вмешательства, и эти ее усилия Маршалл очень ценил, как ценил то свойство ее натуры, которое заставляло ее не оставаться в расклеенном состоянии, а находить в себе ресурсы для оптимизма.

 На обратном пути они все же заехали в бакалейную лавку, чтобы купить на ужин что-нибудь посущественней хлеба, яиц и салата. Там же Маршалл предложил купить и мангал. Грузя его в кузов, он обнадежил Ариану, что-де отлично умеет жарить мясо и на решетке, и на шампурах.

 Правда, когда это было в последний раз? Ну ничего, он вспомнит… Такие вещи не забываются.

 – О, замечательно! – обрадовалась Ариана и ухмыльнулась. – Потому что если ты вдруг рассчитывал на мою стряпню, то… Скорее всего нас обоих ждала бы голодная смерть. В Париже я жила исключительно на салатах и готовых блюдах из ресторана или кафе, но здесь с этим не разгуляться…

 – В таком случае, разделим обязанности, – живо нашелся Маршалл. – Ты будешь заниматься обстановкой, а я готовить.

 И снова Ариана ему улыбнулась. Они как будто оказались на необитаемом острове – единственные уцелевшие жертвы кораблекрушения, и ей было очень интересно и приятно каждый день узнавать его с какой-то иной стороны. Маршаллу тоже нравилось иметь с ней дело – она была непростая и удивляла его разными гранями своей богатой натуры, но в этом-то и заключалось ее обаяние.

 На ранчо они вернулись в приподнятом настроении, но наступивший вечер принес очередные проблемы. С каждой минутой перспектива ночевать одной в большом, незнакомом доме нравилась Ариане все меньше. За ужином она так нервничала, что Маршалл спросил ее в лоб, в чем дело. Услышав о ее страхах, он предложил:

 – Давай я не буду отключать на ночь мобильник. Если возникнет необходимость – сразу звони, договорились?

 – Какая может быть необходимость? Разве только в дом проберется волк, чтобы съесть нас с Лили заживо!.. – Она пыталась шутить, но ей было не до смеха. Она одна, посреди безлюдной холмистой пустыни, которая тянется во все стороны чуть не до самого горизонта. Это ощущение заставило ее поежиться…

 – А что, если сегодня я переночую в гостевой спальне? – предложил Маршалл, чувствуя ее состояние.

 Ариана слегка смутилась, однако кивнула:

 – Я знаю, это звучит глупо, но мне… мне правда страшно. Это как детская боязнь темноты. Мне трудно поверить, что здесь безопаснее, чем в большом городе, где вокруг шум, движение, много людей и огней, где всегда можно вызвать полицию, и… А тут такая темнота за окнами… Так и кажется, что оттуда сейчас прокрадутся бандиты и нападут на меня.

 – Здесь никто не нападет на тебя, Ариана, – серьезно сказал Маршалл. – Твои враги не знают, где ты. Пожалуйста, помни!

 Ариана снова кивнула. Она все понимала, но… Но в этом доме она места себе не находила. Не понравился ей и Каспер, он показался ей просто большим поселком. Что поделать, она была до мозга костей горожанкой, и ничего с этим поделать было нельзя. Ее не интересовали ни прогулки пешком, ни рыбалка, которые так влекли Маршалла. Зимой здесь было бы хорошо покататься на лыжах, и Ариана очень любила этот вид спорта, однако Маршалл видел, что зимы она отнюдь не ждет с нетерпением, потому что планировать лыжные прогулки сейчас означало бы отказаться от надежды уехать отсюда до того, как наступит зима. Из прочих развлечений в Каспере имелись театр, музей и концертный зал, в котором выступал местный симфонический оркестр, и хотя Ариана сказала, что при случае надо будет туда заглянуть, Маршаллу было ясно, что она считает жизнь городка безнадежно провинциальной и не ждет от этого посещения ничего хорошего.

 После ужина Маршалл сходил в домик управляющего, забрал свой чемодан и перенес в главный дом. Для себя он выбрал небольшую комнату подальше от просторной хозяйской спальни, чтобы не потревожить Ариану, если ему вздумается, к примеру, ночью посмотреть телевизор (он часто так делал, когда ему не спалось). Телевизоры стояли в каждой из спален, а в главной гостиной висел на стене большой с плоским экраном и стояла вполне приличная стереосистема с МР3-форматом. Маршалл решил, что постарается скачать для Арианы из Интернета какую-нибудь хорошую музыку.

 Часов в девять Ариана ушла в свою спальню, а Маршалл спустился в кухню и, включив ноутбук, стал просматривать электронную почту. Примерно час спустя она услышала, как он поднимается по лестнице, и, выглянув, поблагодарила его за согласие ради нее ночевать в большом доме.

 Распущенные по плечам длинные светлые волосы и белая, отделанная рюшами и голубыми ленточками ночная сорочка, которую она купила еще в Лондоне и несколько раз надевала, пока они жили у Джеффа, делали ее такой юной и прелестной, что Маршалл на этот раз остолбенел. И как это за все время он ни разу не среагировал на то, что рядом с ним молодая, привлекательная женщина? До сих пор он относился к Ариане скорее как к другу, с которым его связывает вовлеченность в одни и те же события, но только сейчас до него дошло, насколько сильно может взволновать его одно лишь ее присутствие. Ничего подобного не происходило с ним уже давно – с тех самых пор, когда он навсегда оставил Палому в колумбийских джунглях.

 – Спокойной ночи, – приветливо сказала ему Ариана и тихо закрыла дверь.

 Этой ночью Маршалл долго лежал без сна и думал о ней. Когда же он наконец уснул, ему неожиданно привиделась Палома, которую он держит в объятиях. Ощущение было таким осязаемым, что, даже проснувшись, Маршалл не сразу понял, что руки его пусты, а подушка мокра от слез.

 Утром Маршалл приготовил завтрак, а после завтрака они вышли из дома, чтобы как следует осмотреть конюшню. Оказалось, что, несмотря на толстый слой сухого навоза, сохранилась она неплохо, и это обрадовало Ариану. В стойла могло поместиться больше десятка лошадей; просторное подсобное помещение для прессованного сена тоже требовало лишь незначительного ремонта.

 Они снова поехали в город и нашли там «Бест бай»^[19], чтобы купить DVD-диски с фильмами и компакт-диски с музыкой. При этом выяснилось, что вкусы их очень схожи и что они предпочитают одних и тех же актеров и исполнителей. Маршалл купил также несколько дисков с латиноамериканской музыкой, которую успел полюбить за годы жизни в Эквадоре и Колумбии, а Ариана похвасталась, что в Аргентине она научилась танцевать танго. Сделав еще кое-какие покупки, они вернулись на ранчо. После обеда им привезли мебель, и Ариана несколько часов передвигала ее так и эдак, а Маршалл ей помогал. Результат превзошел все его ожидания. Ему и в голову не могло прийти, что безрадостное пространство старой фермы можно преобразить с помощью ярких, подобранных то по контрасту, то в тон, подушек, салфеток, ковриков на полу и топчанов вдоль стен и на кухне, настенных панно и свечей в подсвечниках. Атмосфера в комнатах стала живой и веселой, интерьер стали определять игривые и выразительные мелочи, демонстрирующие фантазию, творческие находки и индивидуальность хозяйки. В прихожей водворилось большое зеркало в рост, и там сразу стало светлее и просторнее, а стены украсились фотографиями в рамках, которые Маршалл развесил в том порядке, какой избрала Ариана. Они долго все расставляли, примеряли и перекладывали, и старый дом ожил, обрел лицо.

 – Вот это да! – воскликнул Маршалл, не скрывая своего восхищения. – Да ты просто волшебница! Может, ну их совсем, лошадей? Тебе следовало бы быть декоратором. У тебя к этому делу настоящий талант.

 Ариана только улыбалась, довольная, раскрасневшаяся, и убирала со лба прядь волос, то и дело выбивающуюся из пучка на макушке.

 К вечеру работа была в основном закончена, и Маршалл поджарил на мангале свиную грудинку и цыпленка. Ариана включила музыку. Ужинали они в гостиной перед большим телевизором. Атмосфера в доме стала почти домашней, однако новизна ощущений еще не выветрилась, и ни он, ни она не могли отключиться от мыслей, где они находятся и почему.

 За фильмом Ариана внезапно заснула, уткнувшись ему в плечо головой, и Маршалл, повинуясь какому-то внезапному порыву, обнял ее здоровой рукой. Стэнли, который дремал подле них на полу, ибо диван был занят, поднял большую голову и недоуменно посмотрел на него, словно спрашивая, что, собственно, он делает.

 – Не лезь не в свое дело! – шикнул на него Маршалл и продолжил обнимать Ариану.

 Он уже начал прикидывать, как бы половчее перенести ее в спальню, чтобы не разбудить, но в самом конце фильма Ариана проснулась, и он бросил ей несколько шутливых слов – мол, кино оказалось такого хорошего качества, что не пришлось принимать снотворного, чтобы уснуть. Маршалл отлично понимал, что она просто безумно устала – устала не только от возни с мебелью, но и от всего в целом, поэтому дальше он молча проводил ее в спальню, а сам вернулся на кухню, чтобы вымыть посуду и отдать Стэнли и Лили самые вкусные косточки и недоеденного цыпленка.

 В течение следующих нескольких дней они занимались тем, что мыли и убирали в обоих домах. Кроме флигеля управляющего и конюшни, на территории ранчо был большой упряжной сарай и еще несколько подсобных построек. Со временем они и сами смогли бы привести их в порядок, но Маршалл сказал, что будет разумнее нанять рабочих, которые вывезут мусор и сделают весь необходимый ремонт. Ариана не возражала – ей хотелось поскорее взяться за дело, поэтому она объявила Маршаллу, что, как только все будет готово, они сразу же отправятся на местный конный аукцион. С нетерпением ждала она и начала сезона родео. Маршалл не возражал – он был рад всему, что могло развлечь Ариану.

 Еще через неделю он наведался в Каспер, чтобы подать заявление на должность преподавателя политологии, испанского языка или уголовного производства – специальности, которая появилась в учебных планах местного колледжа сравнительно недавно и подходила ему едва ли не лучше всего. К заявлению Маршалл приложил свои состряпанные в ЦРУ дипломы и «верительные грамоты», из коих следовало, что он пять лет работал в военной разведке. Ариана поехала с ним и, пока Маршалл заполнял в деканате бланки и формы, ознакомилась с разделом объявлений в местной газете. Ей хотелось поскорее подыскать человека, который приезжал бы к ним убираться в доме, плюс найти рабочих-ремонтников. А зная, что для ухода за лошадьми им понадобятся помощники, она заглянула и в раздел, где предлагали свои услуги конюхи, ветеринары и кузнецы, и даже записала несколько телефонов и адресов электронной почты.

 Как-то раз им позвонил Сэм Адамс – он хотел знать, как они там устроились, и Маршалл ответил, что пока все в порядке. Потом трубку взяла Ариана, и Сэму показалось, что ее голос звучит бодрее.

 За две недели она вполне освоилась на новом месте, хотя по ночам по-прежнему нервничала, и Маршалл продолжал спать в гостевой спальне. По ночам в холмах выли койоты, и Ариана была настороже, когда выпускала Лили побегать. Стэнли койоты не угрожали, и он наслаждался свободой.

 По просьбе Арианы в одно из ближайших воскресений они поехали в Каспер в церковь. Там они познакомились со своими соседями, которые оказались приветливыми и дружелюбными и время от времени стали заезжать к ним в гости, привозя пироги, домашнее варенье и другие вкусные вещи. Конечно, отчасти ими двигало любопытство – всем хотелось посмотреть, что́ сделала Ариана со старым ранчо, однако основным их мотивом было все же гостеприимство – качество, с которым она почти не сталкивалась в городе. Люди открытые, соседи и сами не раз приглашали их к себе выпить чаю, так что нередко они садились в седан и ехали к новым знакомым. Почти всегда оказывалось, что они – не единственные из гостей, поэтому постепенно круг их знакомств расширялся: они познакомились с дирижером симфонического оркестра, старшим хранителем музея и несколькими преподавателями и профессорами Касперского колледжа.

 Маршалл и Ариана прожили в Вайоминге уже почти два месяца, когда однажды к ним заглянула одна из их «церковных» знакомых – с банкой домашнего ежевичного джема. Маршалл косил лужайку у дома и только приветливо помахал гостье и продолжил свое занятие, а Ариана пригласила женщину в дом, чтобы напоить ее кофе и заодно показать, как она обставила комнаты.

 В кухне гостья, с интересом разглядывая всякие мелочи, какими Ариана украсила все вокруг, внезапно спросила, давно ли они – Ариана и Маршалл – женаты.

 Вопрос застал Ариану врасплох.

 – Мы… А мы… Мы не женаты. Мы просто друзья, – запинаясь, зачастила она, припоминая «легенду». – Не так давно у меня умер отец. И мне было тяжело оставаться в Чикаго, где я тогда жила, и я купила это вот ранчо. Знаете, тут природа, новая обстановка… И так совпало, что в это же время Марш… Мы с ним были давно знакомы… Он потерял жену. И он предложил поехать со мной и помочь. Нам обоим нужно было сменить что-то в жизни… И я согласилась. Одна бы я ничего здесь не сделала…

 Сейчас эта вымышленная история показалась фальшивой даже самой Ариане, а что уж сказать о гостье… Она явно не поверила ни единому слову. Тем не менее она невозмутимо кивнула и стала дальше расспрашивать Ариану: где та училась на декоратора, во что ей обошлась вся эта новая мебель…

 Ближе к вечеру, когда Маршалл закончил работу и зашел в дом, чтобы выпить чего-нибудь освежающего, Ариана рассказала ему о разговоре с соседкой.

 – Она мне, конечно, ни капельки не поверила! Я все испортила, и теперь нам придется отсюда уехать! – Маршалл посмотрел на нее удивленно: вид у Арианы был очень испуганный.

 – Так сразу и уезжать? – спросил он, открывая холодильник и доставая бутылочку «Гейторейда». – С чего бы это?

 – Но ведь теперь она знает, что наша история – сплошное вранье, и на самом деле мы с тобой не…

 – Никуда уезжать не надо, – повелительно возразил ей Маршалл. – У нас есть два выхода… – Он глядел на нее серьезно, но глаза его лукаво смеялись, чего она не заметила. – Либо эту женщину придется ликвидировать, либо…

 – Как – ликвидировать?! – полуобморочно пролепетала Ариана, вытаращив на него глаза.

 – Устроить ей несчастный случай, – все так же серьезно продолжил Маршалл. – Автокатастрофа подойдет лучше всего, тем более что я где-то посеял свой отравленный зонтик…

 Да он ее разыгрывает! Ах, так?

 – А второй вариант? – осведомилась она, изображая, что спрашивает с опаской.

 – Второй вариант еще лучше. Если мы просто признаемся, что не расписаны и живем во грехе, нас очень быстро оставят в покое, – веско проговорил Маршалл и сделал еще глоток из бутылки. – Большинство наших новых знакомых именно так про нас и думают, поэтому нашей репутации это никак не повредит.

 Он продолжал и дальше морочить ей голову, и Ариана, делая вид, что клюет на его шуточки, весело хохотала. После отъезда «церковной» знакомой она мыла собак, и ее промокшая насквозь рубашка липла к телу. В эти мгновения она была чудо как хороша, и Маршалл, не думая ни о чем, шагнул вперед, обнял ее и поцеловал. Это случилось само собой, он не знал и не мог объяснить, почему он так сделал, но он сделал все правильно, и Ариана лишь подтвердила это, ответив на его поцелуй.

 Они сумели остановиться, только когда в легких иссяк запас воздуха, но объятий не разомкнули – он прижимал ее к себе, она обнимала его за шею.

 – Ты уверена, что мы все делаем правильно? – хрипло спросил Маршалл, когда смог чуть отдышаться. После гибели Паломы он старательно гнал от себя любые эмоции и столь в том преуспел, что сейчас чувствовал себя не очень уверенно, но Ариана, подхваченная могучим порывом той же страсти, утвердительно кивнула ему, и Маршалл, подхватив ее одной рукой, поднялся вместе с ней в спальню. Там они разделись и занялись любовью с жадностью путников, которые много месяцев скитались по пустыне и вдруг наткнулись на источник чистой, холодной воды. И он, и она слишком долго страдали от одиночества, и теперь нежность и страсть захлестнули обоих с головой.

 Уже потом, когда они отдыхали, вытянувшись рядом на кровати, Ариана негромко проговорила, глядя на него какими-то новыми глазами:

 – Интересно, что было бы, если бы эта женщина не спросила, давно ли мы женаты?..

 Маршалл засмеялся, немного смущаясь, и, приподнявшись на локте, залюбовался ею. У нее было очень красивое тело, да и сама она оказалась чувственной и страстной. Только теперь Маршаллу стало ясно, что он хотел ее чуть не с того самого мига, как впервые увидел в парке Багатель. Да только он так был уверен, что никого никогда не полюбит, что случившееся повергло его в несвойственное ему смятение.

 – Думаю, случилось бы то же самое, – ответил Маршалл после небольшой паузы. – Разве что нам понадобилось бы побольше времени.

 Каким бы странным и даже пугающим ни было то, что произошло между ними, это было неизбежно, и теперь он понимал это со всей отчетливостью. Вновь откинувшись на подушку, Маршалл коснулся кончиками пальцев ее безупречной груди и почувствовал, как его вновь наполняет желание. Он был молод, неутомим и – бесконечно нежен и терпелив.

 – Я чуть с ума не сошел, пока думал о тебе, лежа в соседней комнате, – признался он, но тут же осекся. Ему не хотелось, чтобы она подумала, будто он захотел ее лишь потому, что это было удобно – потому что по воле случая они оказались здесь только вдвоем. Его чувство к ней зародилось и окрепло, еще когда он прочел дневники Хорхе и узнал, через что ей пришлось пройти. Тогда-то она и завладела его сердцем, и то, что сблизило их сейчас, было лишь логичным и закономерным.

 – Я тоже думала о… о чем-то в этом роде, – ответила она задумчиво. – Но… Что, если теперь мы возненавидим друг друга?

 Маршалл покачал головой – ему казалось, что подобный вариант вряд ли возможен. Они с Арианой жили бок о бок уже несколько недель и отлично ладили: им не приходилось уступать друг другу ни в принципиальных вопросах, ни даже по мелочам – столь всеобъемлющим было их единомыслие. Как оказалось, оба были дружелюбными, мягкими, хорошо воспитанными – людьми, которым не было нужды ни тешить свое самолюбие, ни самоутверждаться за счет другого.

 – Если хочешь, мы можем обратиться к нашим кураторам и попросить поселить нас отдельно, – рассудительно предложил Маршалл. – А еще я могу вернуться в домик управляющего, но… Я только хочу, чтобы ты знала: со мной еще никогда не случалось ничего подобного. Когда я работал, у меня не было ни времени, ни возможности встречаться с женщинами, даже когда я приезжал домой в отпуск. Да у меня и дома-то никакого не было – с тех самых пор, как погибли мои родители. А еще… а еще мне не хотелось, чтобы какая-то девушка годами ждала моего возвращения. Я понимаю, как это нелегко – ждать, а если учесть, что я мог погибнуть… Мне казалось – я не имею права разбить кому-то сердце только из-за того, что мне было бы приятно знать: кто-то любит меня, кто-то ждет… Это было бы просто нечестно, несправедливо, жестоко, а я всегда боялся причинять людям ненужную боль.

 Ну а потом… потом я встретил Палому. Вот уж не думал, что смогу полюбить кого-то, кто… кто находится в сфере моих профессиональных интересов. Но это случилось, и я ничего не мог с собою поделать. Да и не хотел, если начистоту. Я не думал о будущем, не думал, чем все это может кончиться… А кончилось тем, что Палома погибла, погибла из-за меня. После этого мне и вовсе стало казаться, будто я прокаженный и все, кого я люблю, умирают. Сначала родители, потом Палома и наш ребенок… Вот почему я так боялся полюбить снова. Я боялся, потому что мне казалось – я обязательно потеряю дорогого мне человека, и не просто потеряю… Я был уверен, что тот, кто станет мне дорог, обречен на страдания, на смерть, и причиной этого стану я. Так случилось с Паломой, и я никогда не прощу себе, что не уберег ее… Мне нужно было с самого начала отказаться от нее, запретить себе даже смотреть в ее сторону, думать о ней, но чувство оказалось сильнее разума.

 Маршалл замолчал. Даже с самим собой он еще никогда не был честен до такой степени, как сейчас с Арианой. Не был он честен и с Паломой, которая так и не узнала, кто такой Пабло Эчеверрия. Маршалл не мог ей сказать, и из-за этого их жизнь и их любовь были пропитаны ложью. С Арианой ему хотелось быть честным с начала, чтобы их отношения, как бы они ни сложились в дальнейшем, не оказались постройкой, возведенной на зыбком песке.

 – Я даже не знаю, сколько осталось во мне настоящего меня, – вздохнул он невесело. – Ведь какая-то часть меня умерла вместе с Паломой.

 Ариану перевернуло услышанное, но она не сумела найти таких слов, которые могли бы утешить Маршалла. Она нежно поцеловала его:

 – И у тебя, и у меня было в жизни что-то, что обожгло нас, причинило боль и заставило глубже забиться в свою раковину. Когда-то я была уверена, что мы с Хорхе любим друг друга, но теперь-то я знаю: он был настоящим чудовищем – человеком, которого я никогда бы не смогла уважать и любить. И все равно в том, что происходило между нами, было какое-то волшебство, во всяком случае – так мне тогда казалось. Пока он был рядом, я словно становилась другим человеком, не похожим на меня настоящую. Многое мне нравилось, многое казалось естественным и единственно правильным. Я… я была очень счастлива, когда поняла, что у меня будет ребенок – ребенок от него. Наверное, это было какое-то наваждение, временное помешательство, но мне казалось, будто я в здравом уме. А потом Хорхе погиб – погиб из-за меня. Я тоже никогда этого не забуду, как не забуду ребенка, которого потеряла.

 – Хорхе погиб, потому что похитил тебя. И это было жестоко вдвойне, потому что ему была нужна вовсе не ты, а твои деньги, – поправил ее Маршалл так мягко, как сделал бы это Яэль. – Он погиб, расплачиваясь за свои, а не якобы твои преступления.

 Это и отличало Хорхе от Паломы, которая действительно погибла без всякой своей вины. Но Маршалл и Ариана потеряли людей, которых от сердца любили, и страдания их были глубокими и неподдельными. И он, и она оказались в безвыходной ситуации, которую нельзя, невозможно было разрешить без потерь. Сейчас они понимали это лучше, нежели раньше, но боль их не становилась слабее.

 – Я – как и ты – тоже боюсь, что если я полюблю кого-то, то с этим человеком непременно случится что-то ужасное, – ответила Ариана, и ее признание показалось Маршаллу эхом его собственных слов. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое из-за меня!..

 – Я тоже не хочу, чтобы что-то плохое случилось с тобой или… с нами. И потому мы здесь. Я готов сделать все, чтобы защитить тебя, – пообещал он, и Ариану накрыло волной спокойствия – таким убежденным был его голос. То, что у него действует только одна рука, ее давно не смущало. Агенты, которые привезли их в Вайоминг, оставили Маршаллу оружие, так что в случае нападения он готов был дать негодяям отпор.

 – Что ж, будем надеяться, что самое плохое у нас позади, – все еще немного сдержанно закончила Ариана. – Что с нами больше ничего не случится, и однажды мы выберемся отсюда живые и невредимые.

 Маршалл кивнул в знак согласия. Но захочет ли Ариана оставаться с ним после того, как они уедут с этого ранчо?.. Она молода, здорова, богата, тогда как он… Зачем ей однорукий отставной агент, если вокруг полно нормальных мужчин? Но отступать было поздно – он понимал, что влюбился в нее, и хотел верить, что она отвечает ему взаимностью.

 – Я люблю тебя, Марш!.. – словно прочтя его мысли, шепнула ему Ариана и чмокнула в щеку.

 – Я тоже тебя люблю, – пробормотал он и крепко притиснул к себе.

 После решающего объяснения Маршалл окончательно перебрался из флигеля управляющего в большой дом, да и ночевал он теперь в спальне Арианы. По ночам они любили друг друга, а днем понемногу приводили ранчо в порядок. Ариана работала в конюшне наравне с недавно нанятыми рабочими: вывозила навоз – старый, слежавшийся, – чинила и красила стойла, завозила свежие опилки и прессованное сено. Вскоре она начала бывать на конных аукционах, где покупала по одной, по две лошади, и какое-то время спустя в свежеотремонтированной конюшне ржали и били копытами шесть очень неплохих скакунов. Наняла Ариана и двух конюхов, которые помогали ей за ними ухаживать.

 Каждое воскресенье Маршалл и Ариана ездили в церковь, где встречались со своими знакомыми. Они побывали на пикнике в честь Дня независимости у соседей – супружеской пары примерно одного с ними возраста, а потом и сами пригласили их к себе на барбекю. Пока мужчины рыбачили на берегу протекавшего вдоль границы ранчо ручья, Ариана болтала с соседкой. Та оказалась очень простой и приветливой женщиной, и Ариана пригласила ее приехать на ранчо с детьми, чтобы покататься на лошадях, которых она уже начала тренировать. Еще Ариана связалась с двумя местными благотворительными организациями и предложила им организовать бесплатные занятия верховой ездой для детей из малообеспеченных семей. Когда такие занятия начались, она сама ездила верхом с небольшой группой детей, которых привозили на ранчо на школьном автобусе, а потом учила их правильно ухаживать за лошадьми – их к тому времени стало десять.

 В конце августа Маршалл получил письмо из колледжа в Каспере – ему предлагали место преподавателя на кафедре испанского языка. Маршалл ответил согласием.

 Теперь у обоих была работа, которая им нравилась, и они отдавали ей все свое время и силы. Разумеется, им постоянно приходилось знакомиться с новыми людьми, и хотя они находили их очень приятными, по-настоящему близкими друзьями ни Маршалл, ни Ариана так и не обзавелись, опасаясь, что кто-то сможет нечаянно проникнуть в их тайну. Впрочем, от одиночества они не страдали – им вполне хватало друг друга: союз их с каждым днем становился теснее, а чувства – крепче.

 В конце октября Маршаллу сообщили, что с весеннего семестра он сможет преподавать и политологию, так как в колледже освобождалась соответствующая должность. Он был этому рад. Ариана планировала приобрести еще несколько лошадей и нанять тренера по выездке. Да и все остальное тоже складывалось как нельзя лучше, хотя когда они все же спрашивали себя, каким волшебным ветром их занесло на это старое ранчо на расстоянии многих сотен миль от всего, что было когда-то им хорошо знакомо. О Вашингтоне, Париже и Нью-Йорке они вспоминали все реже. Иногда им и вовсе казалось, что в тот день, когда они приехали в Вайоминг, их прошлое перестало существовать, превратившись в туманные, фантастические сны, и что сами они никогда не знали другой жизни, как не знают ее новорожденные младенцы, которые растут и развиваются под влиянием того, что окружает их в мимолетном и быстротекущем «сейчас».

 В ноябре в Вайоминге выпал первый снег. Выходные Маршалл и Ариана все чаще проводили в постели, нежась в объятиях друг друга, неспешно занимаясь любовью, или дремали под музыку или мелькающие на экране телевизора образы, которые будили в обоих лишь легкую ностальгию по местам и временам, которые им когда-то приходилось видеть и знать. Ариана несколько раз признавалась, что еще никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой, и Маршалл видел, что она нисколько не преувеличивает. Сам он тоже все чаще ощущал себя человеком в полном расцвете сил, чьи мечты наконец-то сбылись. Да, он любил Палому, но теперь ему было ясно, что она была всего лишь ребенком, который никогда не видел большого мира. И даже если бы ее судьба сложилась иначе, вряд ли бы она согласилась уехать с ним в Штаты, а если бы и согласилась, то все равно не смогла бы быть там по-настоящему счастлива, не зная и не понимая, из чего складывается жизнь в цивилизованном мире. Ариана была другой. Их мировоззрение и идеалы пересекались. Они часто и помногу разговаривали, и говорили тогда обо всем – Маршалл не уставал удивляться, какими близкими оказывались их суждения Они любили одни и те же книги, предпочитали одну и ту же музыку, любили театр, с удовольствием ходили послушать выступления симфонического оркестра и оба радовались, когда Филипп Армстронг был переизбран на второй срок.

 Если верно, что лучшие браки совершаются на небесах, то это можно было сказать о союзе Маршалла и Арианы. Они были идеальной парой – людьми, которые отдали все долги и дорогой ценой приобрели свое счастье. Рождество они встречали вдвоем, хотя и получили несколько приглашений от соседей; впрочем, своих новых знакомых они навестили в последующие дни, причем добирались до них верхом, поскольку на автомобиле по заснеженным дорогам проехать было непросто.

 Для обоих это действительно было очень счастливое Рождество. Они были вместе, и этого им было достаточно. Маршаллу очень нравилось преподавать испанский язык, к тому же за считаные дни до праздников он получил окончательное подтверждение, что весной ему предстоит читать в колледже курс политологии со специализацией на латиноамериканском регионе, и он начал потихоньку составлять планы будущих лекций. Трудно было поверить, что они прожили на ранчо уже полгода – порой им казалось, будто вся их жизнь прошла среди этих пустынных отлогих холмов, и в каком-то смысле оно так и было, потому что настоящая жизнь началась для обоих именно здесь. Они потеряли все, что было у них раньше, но нашли друг друга, и их отношения с каждым днем становились все более глубокими и гармоничными. Казалось, ничто в мире не сможет их разлучить.

 Ариане очень нравилось ездить с Маршаллом в город – он занимался преподаванием, она бродила по магазинам или заходила в музей или художественную галерею, а после лекций поджидала его в кафе, которое они себе облюбовали. Каспер по-прежнему казался ей довольно провинциальным, но у него было одно преимущество, которого были лишены большие города и которое Ариана научилась ценить только сейчас. Этим преимуществом была безопасность. Здесь им ничто не грозило: люди Луиса Муньоса вряд ли смогли бы разыскать их в этой глуши, а обычных бандитов и хулиганов в добродушном и сонном Каспере просто не было (последнее убийство произошло здесь лет двадцать назад). Ощущение безопасности и спокойствия, пришедшее на смену состоянию неубывающей тревоги и страха, было настолько приятным, что они все реже вспоминали о причинах, вынудивших их переселиться в Вайоминг. Даже Ариана почти перестала спрашивать себя, когда же их ссылка закончится и ей можно будет вернуться в Нью-Йорк. Ей больше не хотелось никуда уезжать.

 Наступила весна. Маршалл начал преподавать политологию, а Ариана купила еще двух лошадей – кобылу и жеребенка. Она продолжала учить детей верховой езде и часто ездила верхом сама. Благодаря ей Маршалл тоже стал с удовольствием совершать конные выезды, хотя раньше относился к лошадям просто как к средству добраться туда, куда не доедешь на машине, а идти пешком слишком долго и муторно.

 Как-то уже на пороге лета (занятия у Маршала в колледже только-только закончились) Ариана, по обыкновению, поскакала в холмы на верховую прогулку. Возвращаясь, она еще издали заметила стоящий перед домом автомобиль. Его появление не вызвало у нее тревоги, она стала перебирать в уме, кому из соседей принадлежит этот темно-синий «шевроле». Спешившись, она отвела коня в конюшню и, передав поводья конюху, неторопливо пошла к дому. На диване в гостиной она увидела Маршалла и… Сэма Адамса, о чем-то беседующих.

 В душе ее всколыхнулось полузабытое чувство страха. Ей вдруг показалось, что Луис Муньос каким-то образом пронюхал об их убежище, и теперь им предстоит снова бежать, прятаться… Должно быть, этот страх отразился у нее на лице, поскольку Маршалл вскочил и, шагнув к ней навстречу, бросился ее успокаивать.

 – Все в порядке, Ариана! – Он схватил ее и крепко притиснул к себе. – Сэм привез хорошие новости. Наш общий друг собирал в Боливии армию наемников, чтобы свергнуть правительство Аргентины, но его нашли и… и ликвидировали, так что бояться нам больше нечего.

 Ариана прерывисто вздохнула, осознавая новость. То, чего она так ждала, свершилось. Им больше не нужно скрываться. Они могут вернуться.

 – Можете готовиться к отъезду, – подтвердил Сэм Адамс и поднялся, чтобы тоже обнять Ариану. От него не ускользнули ни особые интонации в голосе Маршалла, ни то, как доверчиво она прильнула к его груди, но его это ничуть не удивило. Взаимное притяжение этих двоих было в какой-то степени предрешено. Конечно, все могло сложиться иначе, но Сэм был рад, что Маршалл и Ариана нашли друг друга. Они этого заслуживали.

 – Вы… вы не шутите? – Ариана переводила взгляд с Сэма на Маршалла и снова на Сэма. – Я правда могу вернуться домой?..

 Сэм кивнул, и Ариана улыбнулась, но как-то не очень уверенно. Где он теперь – ее дом, думала она. В Нью-Йорке, в огромной и пустой отцовской квартире? В монастыре? Где?! У Маршалла же и вовсе не было дома: казенную квартиру в Джорджтауне давно передали другому агенту, а все его вещи, в том числе вывезенные из Парижа, отправили на хранение в какой-то из платных складов. Ни семьи, ни родственников у них не было: во всем мире у Арианы был только один близкий ей человек – Маршалл, а ее единственным домом стало старое ранчо в Вайоминге, принадлежащее ЦРУ, которое вскоре могло понадобиться еще для какого-нибудь нуждающегося в убежище бедолаги-свидетеля.

 – Похоже, Марш, мы с тобой только что превратились в бездомных бродяг, – усмехнулась она с кривоватой улыбкой.

 – Ну, наверное, не совсем так… – ответил Маршалл, когда Ариана опустилась рядом с ним на диван. – Но с другой стороны… – Он замолчал, не зная, что ей сказать.

 – Все правда закончилось? – Ариане хотелось слышать это еще и еще, и Сэм ей с улыбкой кивнул. Он не мог отказать себе в радости самому сообщить им приятное, и как можно скорее.

 – Я узнал об этом вчера. Правда, аргентинские спецподразделения еще зачищают кое-какие концы в Боливии и Чили, но наши аналитики уверены, для вас уже нет никакой опасности, вы можете возвращаться. Оба, – пристально глядя на Маршалла, подчеркнул он. Люди Муньоса ему больше не угрожали, да и те, кто, возможно, разыскивал его по колумбийскому следу, вероятнее всего, оставили свои попытки. Рауля Лопеса больше не было, но ни он, ни его подручные не знали, кого им искать. Пабло Эчеверрия исчез, не оставив следов.

 – Ага. Нас выселяют! – Маршалл следил за лицом Арианы. Ему тоже было немного грустно. Здесь они были счастливы, но теперь им нужно возвращаться в большой мир. Захочет ли Ариана остаться с ним, когда у нее появился выбор? В отличие от него, у нее есть множество вариантов устройства своей жизни, и каждый из них выглядит куда предпочтительнее, чем все, что мог предложить ей он. Впрочем, гадать, что будет дальше, Маршаллу не хотелось. Единственное, что он знал наверняка, это то, что не сможет без нее жить.

 – И когда… когда нам нужно уехать отсюда? – спросила Ариана у Сэма. – Мне ведь нужно еще продать лошадей!.. У меня их уже двенадцать, так что…

 – Ну, этим можем заняться и мы, – предложил Сэм. – Так что если хотите, можете уехать хоть завтра. Вы оба совершенно свободны.

 Надо же. А она-то боялась, что этих слов никогда не услышит… Теперь, когда они прозвучали, она растерялась. И Маршалл молчит, погрузился в какие-то мысли. Интересно, о чем?

 – Дайте нам знать, когда будете готовы, – подвел итог Сэм, внимательно глядя на них, и слегка улыбнулся. Он их понимал. Надо дать им немного времени, чтобы пришли в себя. – Мы поможем вам с переездом.

 Еще немного побыв, Сэм уехал – ему нужно было успеть к самолету. Когда синий «Шевроле» исчез за холмом, Ариана без сил опустилась на ступеньки крыльца и повернулась к Маршаллу:

 – Ну и ну! Все так быстро…

 – Вот как? Быстро? – Маршалл сел на ступеньку чуть выше. – Но теперь надо решить, что нам делать… – Эти слова дались ему не так просто. Он с тревогой ждал, что ответит ему Ариана.

 – Легко сказать, возвращаться домой… – проговорила она задумчиво, не формулируя до конца мысль. – А ты? Куда бы ты хотел поехать?.. – Они могли отправиться куда угодно, в любой город, в любую страну, однако самая возможность выбора пугала многообразием. Сорванные с якорей корабли, которые несло течением и швыряло то одним, то другим ураганом, – они не знали, где тот тихий берег, к которому можно пристать. У Маршалла не было никаких особых причин для возвращения в Вашингтон, а Ариане не хотелось ехать в Нью-Йорк. Избрать Париж? Осесть в Вайоминге? Но их дом здесь только что перестал существовать…

 – Я же говорю, теперь мы – самые обыкновенные бездомные, – невнятно пробормотала Ариана, и Маршалл наклонился поцеловать ее.

 – А как начет остального? – спросил он.

 – Какого остального? – не поняла Ариана.

 – Насчет нас.

 – Что это значит – «насчет нас»? – Она все еще не понимала его.

 – Последний год ты была вынуждена жить рядом со мной, – пустился он в пространные объяснения. – Ну, как будто я тебя похитил или, лучше сказать, как будто мы с тобой потерпели кораблекрушение и оказались вдвоем на необитаемом острове посреди океана. Но теперь к острову причалил корабль, который увезет нас назад – туда, откуда мы прибыли. Ситуация изменилась, и если раньше тебе просто некуда было деваться, то теперь ты вовсе не обязана оставаться со мной. Ты можешь отправиться куда хочешь, быть с кем захочешь… В своей жизни я не знал ничего, кроме работы агента, тогда как ты явилась из совсем другого, удобного и безопасного мира. И ты до сих пор принадлежишь ему. Зачем тебе старый однорукий бандит?

 У него сердце кровью обливалось, но он все же нашел в себе силы произнести эти слова, не желая удерживать Ариану против ее воли. Она могла бы остаться с ним по инерции или просто из жалости, но в обоих случаях разрыв, пусть и отсроченный во времени, все равно неизбежен. Так думал он.

 – Что за ерунду ты несешь?! – с возмущением напустилась на него Ариана. – Не выдумывай, никакой ты не однорукий бандит, и я люблю тебя! Да и вовсе я не была обязана жить с тобой на этом ранчо. Если бы я хотела, то могла бы попросить Сэма, чтобы нас поселили отдельно… Нет, Марш, я сама решила, что с тобой мне будет лучше, и не ошиблась. Я не хочу с тобой расставаться, и никто другой мне тоже не нужен. Я люблю тебя и буду любить, где бы мы ни оказались.

 У Маршалла камень с души свалился. Ариана крепко его поцеловала.

 – Я тоже очень тебя люблю, – сказал он. – Просто я хотел, чтобы ты знала: у тебя есть выбор, и если за этот год я тебе надоел… В общем, я не хотел, чтобы ты думала, будто ты мне чем-то обязана и теперь должна оставаться со мной.

 – Ничего я такого не думаю! – Ариана готова была закипеть. – То есть я, конечно, благодарна тебе за все, что ты сделал, но если бы ты мне вдруг надоел, никакие соображения благодарности меня бы не остановили. Но ты мне не надоел, и я надеюсь, что я тоже тебе не надоела, потому что, если ты вдруг решишь со мной расстаться, ничего у тебя не выйдет. Я не отпущу тебя, Марш… просто не смогу, – взгляд ее устремленных на него глаз потемнел. Лишь недавно они сумели преодолеть страх в очередной раз потерять близкого человека и научились разговаривать доверительно и открыто.

 – Сейчас мне трудно представить, как я жила столько времени без тебя… И я надеюсь, мы никогда не расстанемся. Я просто не знаю, что́ я буду делать, если тебя вдруг не окажется рядом. Когда тебя нет, я чувствую себя так, словно я умерла и меня просто забыли похоронить.

 Маршалл ничего ей не ответил. Они сидели и целовались. Потом он спросил:

 – Ну а где же мы жить будем?

 – Где хочешь! – Ариана чуть прикрыла глаза и сделала руками движение, словно крутанула воображаемый глобус. – Может быть… в Париже?.. – Она широко улыбнулась. – Как тебе такой вариант? Там мы встретились… наверное, это наш город? Мне не очень хочется возвращаться в Нью-Йорк. Во всяком случае, пока. – В Нью-Йорке ее ожидало слишком много наводящих на грусть воспоминаний. Нет, она не стремилась изгнать из сердца не оставляющую ее тоску по отцу, просто сейчас ей не очень хотелось лишний раз оживлять прошлое. А Париж никаких тяжелых ассоциаций у нее не вызывал – последний день не в счет. – Да, Париж!.. – Ариана прищурилась. – Вполне подходящее место, чтобы начать все сначала. На этот раз мы все сделаем правильно, и никто нам не помешает. Я все еще хочу работать в «Вог» или «Офисьель», а ты мог бы преподавать. Мы поселились бы в каком-нибудь зеленом, тихом районе и зажили бы нормальной жизнью, как самые обычные люди!

 Ее лицо помягчело, и Маршалл улыбнулся.

 – Согласен, но при одном условии… – Он поднялся, чтобы спуститься с крыльца, и Ариана проводила его удивленным взглядом. Что он задумал?

 А Маршалл повернулся к ней и, опустившись на одно колено, прижал руку к сердцу.

 – Ариана Робертс… Ариана Грегори… Ты выйдешь за меня замуж перед тем, как мы поедем в Париж? Если хочешь, мы можем пожениться сразу же, как только прибудем туда, но только мы обязательно должны это сделать… Таково мое единственное условие. Итак, Ариана, ты выйдешь за меня замуж?

 На несколько мгновений она замерла, словно вслушиваясь в его слова, прокручивая их в сознании и упиваясь ими… Затем вскочила и бросилась ему на шею, едва не опрокинув на землю. Они завоевали свободу, а теперь он делает ей предложение!.. За непродолжительный отрезок времени ее освобождали несколько раз – из лагеря Хорхе, потом Яэль сотворил с ней настоящее чудо, за ним Маршалл вырвал ее из лап наемных головорезов Луиса Муньоса, и вот теперь Сэм Адамс сообщил ей об окончательном освобождении от всего, что мешало ей жить, как все. И только от одного она освобождаться не хотела – от своей любви к Маршаллу, которая стала для нее неожиданным и счастливым даром Небес.

 – Да!.. – выдохнула она и снова поцеловала его. – Я выйду за тебя, где и когда ты скажешь!

 – А знаешь, – негромко проговорил Маршалл, – а ведь мы с тобой многим обязаны этому Луису Муньосу…

 Ариана кивнула – в эти секунды она подумала о том же самом. Если бы брат Хорхе не попытался похитить ее в Париже, они, возможно, никогда бы не познакомились, не поселились бы в Вайоминге, не полюбили бы друг друга…

 – Да, – эхом отозвалась она. – Наверное, мы действительно ему обязаны, но мне как-то не хочется его благодарить.

 Маршалл обнял ее за талию и повел в дом.

 – Не стоит преувеличивать роль отдельно взятого негодяя, – улыбнулся он своей будущей жене и вдруг остановился. Развернув Ариану к себе, он поймал ее взгляд: – А в наших планах на будущее найдется место для двух-трех детишек?

 Голос его звучал почти игриво, но Маршалл с трепетом ждал ответа – в душах обоих еще саднили раны от потери их нерожденных детей. Насчет себя Маршалл не сомневался – он не знал только, готова ли Ариана повторить опыт, который не так давно причинил ей столько страданий.

 И он не был разочарован. В ответ Ариана кивнула, и Маршалл поцеловал ее еще раз.

 Ни ей, ни ему больше ничего не хотелось – в эти мгновения они были так счастливы, как могут быть счастливы только настоящие влюбленные.

 Им понадобилось почти три дня, чтобы собрать и уложить все, что они хотели бы взять с собой в новую жизнь. Лошадей Ариана после долгих размышлений отправила на аукцион для продажи. Ей было жаль расставаться с ними, но перевозить их на новое место смысла не было. Конечно, в окрестностях Парижа можно было найти платную конюшню, но транспортировать дюжину лошадей через океан выходило слишком накладно. Проще было продать их в Штатах, а во Франции купить новых. Сгоряча Ариана чуть не продала и отцовскую квартиру в Нью-Йорке, но потом передумала – с этим местом у нее связаны воспоминания и о родителях, и о собственном детстве, а поскольку в деньгах она по-прежнему не нуждалась, ничто не мешало ей сохранить квартиру за собой по крайней мере на ближайшее время.

 В течение этих трех дней они обзвонили знакомых, чтобы попрощаться и предупредить о своем отъезде – этого было достаточно, ведь среди всех этих радушных и открытых людей у них не было близких друзей, такова была необходимость. Маршалл позвонил в колледж и предупредил, что он и его будущая жена надолго уезжают в Европу, поэтому он не сможет прочесть запланированный на осенний семестр курс лекций по политологии. Эта новость огорчила администрацию колледжа: лекции, прочитанные им весной, всем очень понравились, да и как преподаватель испанского Маршалл оказался весьма квалифицированным специалистом, поэтому руководство было не прочь оставить его у себя еще на несколько лет.

 Из вещей они собирались взять с собой самый минимум. Новое белье, посуду и мебель решено было оставить – все это могло пригодиться новым жильцам. Пусть им будет уютно в том месте, где зародилась любовь и где двое людей были счастливы и чувствовали себя как в своем доме. Увозили они только одежду, диски с полюбившимися фильмами и музыкой и, конечно, обеих собак. Ну и, сказала Ариана, им будет проще начать жизнь заново, и Маршалл был с нею согласен: повсюду возить за собой старые вещи, с его точки зрения, было все равно что таскать с собой свое прошлое.

 Сам он уже начал закладывать фундамент для их совместного будущего, рассылая по электронной почте свои резюме. Одно заявление он отправил в американское посольство во Франции, где требовался консультант по гражданскому праву, а также предложил свои преподавательские услуги университету в Сорбонне.

 Не забыла Ариана позвонить и Яэлю, который был очень рад узнать, что ей больше ничто не грозит и что она возвращается в Париж. Париж давно и не случайно считается самым подходящим местом, чтобы начать новую жизнь, добавил он и пожелал Ариане всего самого лучшего.

 Настоятельнице монастыря Ариана отправила электронное письмо, в котором сообщала, что у нее все хорошо и что она собирается замуж. Ответ с поздравлениями от всех монахинь пришел по электронной почте очень быстро, и она со слезами на глазах прочла его Маршаллу вслух.

 В последний вечер в Вайоминге Маршалл позвонил Джеффу Макдональду и рассказал ему все последние новости, завершив перечень сообщением о намерении жениться на Ариане.

 – Надеюсь, она тебе отказала, – мгновенно среагировал Джефф. Он, по обыкновению, балагурил, но по голосу было слышно, что он очень рад за обоих. – Кстати, ты уже научил ее убираться в доме?

 – Пока нет. Впрочем, еще не все потеряно, – в тон ему хмыкнул Маршалл. – У нас все впереди, так что успеем.

 По правде говоря, до сих пор заниматься домашней работой приходилось в основном ему, но он нисколько не возражал.

 – Ладно, будет возможность – приезжайте в Лондон. Это дело надо как следует отметить, – серьезно сказал под конец их беседы Джефф. – Надеюсь, мисс Ариана продержится дольше, чем моя благоверная, и не сбежит, как моя – не то с почтальоном, не то с водопроводчиком. Впрочем, ты парень куда более покладистый, чем я был в твоем возрасте, так что кое-какие перспективы у вас все же есть. В общем, мисс Ариане мои наилучшие…

 Специальный самолет прилетел в Каспер в пятницу. Ариана и Маршалл были уже готовы, и федеральный маршал^[20] заехал за ними на ранчо, чтобы сопровождать их в Вашингтон. Это была формальность, ибо ничто им не угрожало. В Вашингтоне они снова поселились во «Временах года», но лишь на пару дней – столько времени понадобилось, чтобы подписать кое-какие документы и уладить последние процедуры. После этого их уже ничто не задерживало, так что на третий день утром они вылетели в Париж. Накануне вечером Ариана успела проехаться по магазинам и купить к свадьбе очень скромное платье из белого шелка. Это была ее единственная покупка: обоим не терпелось как можно скорее покинуть Штаты, чтобы начать жизнь заново. Они не стали задерживаться даже для того, чтобы заранее выбрать в Париже подходящую квартиру, решив, что займутся этим на месте. На первое время Ариана забронировала для них номер в «Ритце» – из всех парижских отелей этот нравился ей больше других. Из «Вога» и «Офисьеля» ей уже прислали приглашения на собеседование, а американское посольство в Париже предлагало Маршаллу явиться в отдел подбора персонала, как только он прибудет во Францию. Очевидно, его впечатляющий послужной список произвел на ответственных лиц столь сильное впечатление, что им не терпелось заполучить его в штат.

 Об этом и о многом другом Маршалл и Ариана разговаривали, пока летели в Париж. Оформить свои отношения они собирались еще до того, как найдут постоянную квартиру, поэтому, едва оказавшись в «Ритце», Ариана сразу взялась за телефон, чтобы обзвонить торговцев недвижимостью, а Маршалл связался с посольством, пытаясь выяснить, кто из должностных лиц мог бы официально зарегистрировать их брак. Ему казалось, сделать это через посольство будет намного проще, чем преодолевать бесчисленные бюрократические препоны, которые французское законодательство выставило перед иностранцами, желающими заключить брачный союз на территории Франции. Маршаллу, однако, ответили, что никто из дипломатов не уполномочен регистрировать браки даже между американскими гражданами и что для этого необходимо обратиться к официальным французским властям, что, помимо всего прочего, подразумевало весьма продолжительный период ожидания.

 Услышав это, Маршалл на секунду опешил, но быстро решил действовать понапористее. Он сообщил, что он отставной агент УБН, отмечен президентской медалью, а невеста его – дочь бывшего американского посла в Аргентине. Психологическая атака возымела эффект. Секретарь посольства попросил его немного подождать и не отключаться. Довольно скоро он вернулся на линию и заверил Маршалла, что посольство сделает все возможное, чтобы ускорить процесс, и даже берется подыскать соответствующее официальное лицо, кто возьмется провести церемонию и оформить все необходимые документы. Вам и вашей невесте, сказал секретарь, нужно только заранее зайти в посольство и заполнить необходимые бланки. Как только это будет сделано, ваш брак может быть зарегистрирован в полном соответствии с законом хоть на следующий день.

 Маршалла это устроило, и как только Ариана закончила свои переговоры с очередным риелтором, он поспешил доложить ей о своих достижениях. Она в свою очередь поделилась своими успехами – она выбрала три квартиры, которые, на ее взгляд, подходят им как нельзя лучше. Одна – на хорошо им знакомом проспекте Фоша; вторая – в весьма живописном историческом переулке, третья – на окраине парка Монсо в Восьмом округе. Ариане не терпелось пробежаться по найденным адресам, и Маршалл предложил не откладывать, а пойти прямо сейчас, а на обратном пути заскочить в посольство и заполнить бумажки. Ариана не возражала. Никакой пышной свадьбы они не планировали – им достаточно было самой простой церемонии, да и приглашать им было особенно некого, поскольку в Париже они никого не знали. Ариана хотела позвать только Яэля – свидетелем со стороны невесты, но, когда она до него дозвонилась, автоответчик ей сообщил, что он на две недели уехал из страны.

 Зато, когда после осмотра квартир они явились в посольство, выяснилось, что там состоится высокий визит: ждут президента – на улицах полицейский кордон, документы у посетителей проверяют морские пехотинцы. Маршалла и Ариану все же пропустили, однако им пришлось подождать, пока секретарь освободится и принесет им комплект бланков для заполнения.

 Пока они сидели в вестибюле, Маршаллу пришла в голову блестящая мысль. Поднявшись с кресла, он подошел к стойке администратора и спросил у дежурившего там морпеха, прибыл ли уже президент в посольство.

 – А кто вы такой и зачем вам знать? – насторожился охранник, но внешний вид Маршалла не наводил на мысль, что он может быть террористом.

 – Я бывший сотрудник УБН и Секретной службы, близкий друг мистера Армстронга и его семьи. Маршалл Эверетт. Передайте, пожалуйста, мистеру президенту, что я здесь и что хотел бы поговорить с ним, если это возможно.

 Насчет Секретной службы он, правда, слегка прихвастнул, ибо, как ни крути, его «одолжили» в телохранители президента только на время, однако охраннику такие подробности знать было не обязательно. Как бы то ни было, его слова произвели желаемое впечатление. Морской пехотинец снял трубку внутреннего телефона, поговорил с одним начальником, потом с другим и протянул трубку Маршаллу. При этом лицо молодого солдата отразило столь глубокое и уважительное подобострастие, что, еще не успев поднести телефон к уху, Маршалл догадался, с кем ему предстоит разговаривать.

 – Привет, Марш! Как ты тут оказался? – жизнерадостно спросил его Филипп Армстронг.

 – Решил снова вернуться в Париж, сэр. А еще – я женюсь… Я, конечно, понимаю, что вы очень заняты, и мне не хотелось бы беспокоить вас по пустякам, но… Не могли бы вы стать моим свидетелем на свадьбе? Обещаю, это не займет много времени.

 Филипп Армстронг без колебаний согласился. Поговорив с кем-то, кто стоял рядом с ним, он уточнил свое рабочее расписание на завтрашний день и сказал в трубку:

 – Если все начнется завтра в одиннадцать пятнадцать, то до полудня я в полном твоем распоряжении. Кстати, Мелисса и дети со мной. Я уверен, они бы тоже хотели прийти. Ты не возражаешь?

 – Разумеется, нет, сэр! Напротив, мы будем очень рады!

 – А кстати, на ком ты женишься?

 – На лучшей девушке в мире! – рассмеялся Маршалл. – Ее зовут Ариана Грегори. Вы, кажется, когда-то знали ее отца.

 – Да, я хорошо помню Роберта Грегори, – тотчас ответил президент. – Как, однако, тесен мир! Я и не знал, что ты знаком с его дочерью, – в его голосе слышалось удивление. Филипп Армстронг действительно не знал, что год назад, пока он был в отъезде, Маршалл и Ариана навещали Мелиссу в Белом доме.

 – Я не знал ее, когда работал в вашей Секретной службе, сэр, – поспешил разъяснить ситуацию Маршалл. – Мы познакомились здесь, в Париже, всего год назад. Последние двенадцать месяцев мы оба были участниками Программы защиты свидетелей и жили на ранчо в одном из сельскохозяйственных штатов.

 – Ладно, завтра расскажешь поподробнее, договорились?.. – Филипп Армстронг заторопился, и Маршалл, быстро попрощавшись, дал отбой.

 – Президент будет моим свидетелем, – сказал он, обернувшись к Ариане, – а Мелисса Армстронг – твоим, если ты не возражаешь.

 – Я? Возражаю?.. – Лицо Арианы сказало больше, чем могли бы сказать слова. Еще бы!.. Не каждый может похвастаться, что на его свадьбе свидетелями были сам президент и первая леди. Теперь им с Маршаллом будет о чем рассказать своим детям и внукам.

 Тем временем принесли бумаги, которые они быстро заполнили, и секретарь официально уведомил их, что президент готов уделить им время и завтра в одиннадцать пятнадцать им надлежит явиться в посольство для регистрации брака. Всю подготовку помощники президента возьмут на себя.

 Надо же. Им не нужно ни о чем беспокоиться.

 Вернувшись в «Ритц», Маршалл и Ариана выпили в баре по бокалу шампанского и обсудили квартиры, которые они осмотрели сегодня. Больше всего Ариане понравилась та, что на проспекте Фоша – недалеко от места, где она жила в прошлый раз, и Маршалл согласился, что это, пожалуй, самый оптимальный из вариантов. Квартира большая, солнечная, с тремя спальнями. Правда, она не обставлена, но Ариану отсутствие мебели лишь вдохновило: ей уже не терпелось заняться обстановкой и устроить все по своему вкусу.

 А самое главное – квартира на проспекте Фоша достаточно просторная, чтобы жить там с детьми.

 Допив шампанское, они поднялись к себе номер и, конечно же, занялись любовью – а как еще можно было достойно завершить свой первый день в этом городе городов?

 Назавтра они приехали в посольство ровно в четверть двенадцатого. Все было готово; заполненные накануне бумаги оказались в полном порядке, и секретарь отвел их в зал для официальных церемоний. Там уже ждали посол и помощник парижского мэра – он должен был зарегистрировать их отношения официально: период ожидания, который в соответствии с французскими законами полагался всем желающим вступить в брак, был отменен по личной просьбе посла. Пять минут спустя в зал стремительно вошел Филипп Армстронг в сопровождении охраны, за ним – Мелисса, Бред и Амелия, которых тоже сопровождали телохранители.

 На свадьбу Ариана надела купленное в Вашингтоне белое шелковое платье, простой крой которого выгодно подчеркивал гибкость ее по-девичьи тонкой фигуры. Светлые волосы были распущены, в руках она держала небольшой букетик ландышей, купленный сегодня утром в цветочном магазине. Такая красивая, выглядела она столь элегантно, что все невольно заулыбались, и только личико Амелии разочарованно вытянулось.

 – И совсем не похожа ты на невесту! – заявила она. – У невесты должно быть большое платье с кружевами и жемчугом, а у тебя…

 – Видишь ли, больших платьев с кружевами не было в магазине, и я купила то, что мне подошло, – с пониманием улыбнулась ей Ариана, и Маршалл подвел новобрачную к президенту. Филипп Армстронг заметил, что невеста чудо как хороша, а она по очереди поцеловала Мелиссу, детей, протянула свой букетик Амелии и попросила ту быть подружкой невесты. Амелия расцвела от гордости и удовольствия и прижала букетик к груди. А Маршалл доверил Бреду тарелочку с обручальными кольцами, назначив его кольценосцем.

 Через минуту церемония началась. Заместитель мэра ухитрился сделать ее прочувствованной и трогательной, хотя и жениха, и невесту он видел впервые. Маршалл, впрочем, слушал его вполуха; он смотрел на Ариану, и к глазам его подступали слезы. Какой же нелегкий путь преодолели они, идя к этой минуте. Амелия держала нежные ландыши, как атлет на открытии Олимпиады держит зажженный от священного огня факел. Мелисса улыбалась – она давно не видела, чтобы двое любили друг друга так самозабвенно. Бред тоже не оплошал и ухитрился вовремя подать им тарелочку с обручальными кольцами от Картье. О том, что Маршалл успел их купить, Ариана не знала и была до слез растрогана. Он угадал и размер, так что в самый ответственный миг не возникло заминок: кольцо – узкая золотая полоска – мягко и плотно скользнуло на ее безымянный палец. Ведущий церемонии объявил их мужем и женой, и Маршалл с Арианой поцеловались.

 Президент был первым, кто поздравил невесту. Затем все выпили по бокалу шампанского (детям принесли сок), и ровно без пяти двенадцать Филипп Армстронг покинул зал – ему пора было на важную встречу. Мелисса и дети пробыли с новобрачными еще минут сорок, но потом тоже вернулись к делам.

 Поблагодарив посла и заместителя мэра, Маршалл и Ариана вышли из посольства и, отойдя за полицейский кордон, остановили такси.

 – Даже не верится, что мы и вправду женаты! – хихикнула Ариана, обратив лицо к мужу.

 – Куда прикажете, миссис Эверетт? – со значением, элегантно чуть склонив в ее сторону голову, осведомился Маршалл с широкой счастливой улыбкой.

 Посовещавшись, они решили пообедать в саду отеля, а потом прогуляться в парке Багатель, где все для них начиналось…

 Обедали не спеша, растягивая удовольствие. На десерт Маршалл заказал еще шампанского и, потягивая легкий искристый напиток, они долго обсуждали, где лучше провести медовый месяц – наконец Маршалл предложил Венецию, и Ариана с ним согласилась: каналы, гондолы, мосты, старинные здания – что может быть романтичнее?

 Сразу после обеда они поехали на такси в парк. У ворот они заплатили за вход и медленно пошли по хорошо знакомой дорожке. Ариана, все еще в белом свадебном платье и с цветами в руках, то и дело посматривала на кольцо на своем пальце, потом поднимала глаза на Маршалла, и во взгляде ее были любовь и нежность. Она и выглядела счастливой, и чувствовала себя на седьмом небе. Что уж говорить про Маршалла.

 У края знакомой поляны они остановились и долго стояли молча, вспоминая. Прошло больше года, и теперь Ариана могла сказать с полной уверенностью: в тот далекий день она похоронила свое прошлое, а нашла будущее. Теперь вся жизнь лежала перед ними – их новая жизнь в Париже, куда они вернулись, чтобы быть вместе. И стали они жить-поживать, вспомнилось Ариане из детства. Сейчас ей не хотелось думать, что их сказка подошла к концу. Не конец, а начало, подумала она, улыбаясь. Так будет вернее…